Глеба допрашивал сухой худой мужчина в сером пиджаке и белой рубашке с большим тёмным галстуком. У этого следователя была большая лысина. Остатки его волос имели чёрный цвет. На крючковатом носу плотно сидели очки с толстым стеклом.

      – Куда вы направлялись, Глеб Михайлович?

      – Никуда. Просто катался.

      – Чья это машина?

      – Олега Ивановича Прошкина.

      – В каких вы с ним отношениях?

      – Общались немного.

      – Вы друзья?

      – Да нет, не сказал бы.

      Глеб не знал хозяина машины, на которой он ехал, даже не представлял, как он выглядит.

      – И при этом Прошкин вручил вам ключи от своей машины? – продолжил допрос следователь.

      – Как видите.

      – Здорово. С чего бы такая щедрость?

      – Сам удивляюсь.

      – Может быть, вас попросили исполнить какое-либо дело? Перевезти что-то из точки А в точку Б?

      – Нет.

      – Зачем же вам тогда понадобилась машина Прошкина?

      – Хотел просто покататься.

      – Просто покататься?

      – Да.

      – Где вы катались?

      – По городу, по окрестностям.

      – Странный вы человек, Глеб Михайлович. Малознакомые люди дают вам покататься на своих машинах. Вы знаете, чем занимается Прошкин?

      – Нет, не спрашивал его об этом.

      – При каких обстоятельствах вы общались с ним?

      – Не помню. На шашлыках, вроде, в последний раз. Я тогда много выпил.

      – Что было в сумке, лежавшей в багажнике?

      – Не знаю.

      – Это ваша сумка?

      – Нет.

      – Прошкина?

      – Может быть. Не знаю.

      Глеба привели в одиночную камеру с серыми сырыми стенами. Через окно вверху стены пробивался желтовато-белый свет. Хорошо, что он оказался один. Самое время всё обдумать. Ведь ему могут влепить по-полной. Сколько интересно дают за сбыт наркотиков? Он не помнил этой статьи. Это конец. Глеб уткнулся лицом в грязную подушку.

      Не надо было влезать в эту грязь. Зачем он согласился на это дело? Из-за жены? Это оправдание своего проступка, преступления. Она же не приставляла к его голове пистолет, заставляя идти на преступление. Жил он плохо и бедно, а теперь будет всё ещё хуже.

      На другой день Глеба снова вызвали на допрос. В этот раз его допрашивал следователь, назвавшийся Огнёвым Иваном Ивановичем. Это был тридцатитрёхлетний