– Я вижу, хлопья у тебя проскочили на ура, – сказал я сыну, когда мы сели в машину.

      Итан едва плелся за мной, нарочно спотыкаясь – все еще надеялся, что я поверю, будто он болен. Поэтому я решил подвезти его до школы, а не заставлять топать пешком.

      – Вроде бы.

      – Что-то не так?

      – Все так.

      – С учителями нет проблем?

      – Нет.

      – С друзьями?

      – У меня нет друзей. – Он произнес это, не глядя на меня.

      – Знаю, чтобы освоиться в новой школе, требуется время. Но разве не осталось ребят, с которыми ты был знаком до того, как мы уехали в Бостон?

      – Большинство из них в другом классе, – ответил сын. И продолжал с оттенком осуждения в голосе: – Если бы мы не уезжали в Бостон, я, наверное, учился бы с ними в одном классе. – Он поднял на меня глаза. – Мы можем вернуться обратно?

      Его вопрос меня удивил. Он снова хочет оказаться в ситуации, когда я не смогу проводить с ним вечера? Когда он почти не встречается с бабушкой и дедушкой?

      – Вряд ли.

      Молчание. И через несколько секунд еще один вопрос:

      – Когда у нас будет свой дом?

      – Мне надо сначала найти работу, малыш.

      – Я смотрю, папа, ты в совершеннейшей заднице.

      Я метнул на него взгляд. Сын не отвел глаз – наверное, хотел проверить, насколько я потрясен.

      – Осторожнее, Итан. Приучишься говорить такое при мне, забудешься, и вырвется при бабе. – Бабушку и дедушку сын всегда называл баба и деда.

      – Это слова деды. Когда перестали делать газету, после того как мы сюда переехали, он сказал бабе, что ты в совершеннейшей заднице.

      – Пусть так, я в заднице. Но не один. Уволили всех. Я подыскиваю себе место. Все равно какое.

      В словаре одним из определений слова «стыд» вполне могло бы быть такое: «Обсуждение с девятилетним сыном ситуации с устройством на работу».

      – Меня совсем не грело каждый вечер оставаться с миссис Танакой, но когда я ходил в школу в Бостоне, меня никто…

      – Что никто?

      – Ничего. – Итан несколько секунд помолчал, затем продолжил: – Знаешь коробку со старым барахлом у деды в подвале?

      – У него весь подвал завален всякой рухлядью. – Я чуть не добавил: «И ее становится еще больше, когда мой папаша туда спускается».

      – Ну, такую коробку из-под обуви, в которой лежат вещи его отца, моего прадедушки? Всякие там медали, нашивки, старые часы и все такое прочее.

      – Да, я помню коробку, о которой ты говоришь. И что с ней такое?

      – Как ты считаешь, деда ее каждый день проверяет?

      Я подрулил к тротуару за полквартала до школы.

      – Черт возьми, ты о чем?

      – Не важно. – Сын потупился. – Не имеет значения. – Не сказав «до свидания», он с трудом вылез из машины и походкой зомби поплелся к школе.