Неожиданно дядька вскочил, кинул гитару рослому цыгану с серьгой в ухе:

      – Ну-ка вжарь плясовую! Душа ноги размять желает!

      И уже совсем по-другому зашлись струны. И расправила округлые плечи цыганка, зазвенела браслетами, затрясла подолом цветастой юбки. Закружились две тени в отблесках пламени. И, наконец, Жорж упал перед ней на колени, откупорил ещё одну бутылку шампанского, глотнул прямо из горлышка:

      – Вот так хорошо! Вот так развернись душа! – и совал ассигнации цыганке за края лифа, целуя одновременно её шею.

      Родион уже мало что замечал. От непривычно много выпитого, от зелья, которое набили в поданную ему длинную трубку, сладко мутило. Кружилась голова, утрачивая память, а с нею и боль. И всё расплывалось перед глазами, и счастливое нечувствие охватывало душу и тело. Виделись лишь сполохи пламени и тени. И слышался – шёпот ли, шелест ли? И чьи-то руки обнимали, манили, влекли за собой…

      Он очнулся утром в одном из шатров не в силах припомнить практически ничего из того, что было ночью. Лишь тяжёлый осадок остался, как от чего-то стыдного, грязного. И нестерпимо болела голова. Дядька, веселый и свежий, как огурец, заботливо протянул ему бокал шампанского, посочувствовал:

      – Эх вы! Молокососы – одно слово! Учить вас ещё и учить!

      – Нет уж, оставь эту науку себе. А я до неё больше не охотник…

      – Тяжело в ученье, легко в бою! – хохотнул Жорж. – Настоящий гусар и в бою не осрамится, и в попойке не оплошает. А вы! А ещё «боги войны»!

      – Скажи, ты когда-нибудь любил? – спросил Родион. – Не этих своих… шлюх… А по-настоящему?

      Дядька озадаченно пожал плечами, покрутил ус:

      – Чёрт его знает. Должно быть, нет. Знаешь ли, друг ты мой, я человек весёлый. Жить привык весело. А – «по-настоящему»… Мерехлюндия это, вот что. И на кой оно мне? Мне и так неплохо.

      – А мне, вот, плохо…

      – От «настоящего», надо полагать?

      – Только не язви, будь добр! – рассердился Родион.

      – Как скажешь!

      – Вот, что мне делать, а? Что делать, если женщина, по которой сходишь с ума, обманула?

      – Роль Отелло тебя не устраивает?

      – Я же просил оставить колкости! Я сейчас не в том настроении, чтобы их воспринимать!

      – Изволь! Тогда у тебя два варианта: погрязнуть в разврате с милейшими существами, которых ты только что оскорбил грубым словом, или…

      – Или?

      – …жениться! Клин клином, как говорится.

      – Ну,