Честь – никому! Том 3. Вершины и пропасти. Елена Владимировна Семёнова
Читать онлайн книгу.
будете? С теми, что высокие посты занимают? И где взять сильную и мудрую власть? Антерну, я не вижу ни силы, ни мудрости в её действиях.
– Увидите, доктор, когда до Москвы дойдём, – беззаботно бросил Лёня.
Арсентьев промолчал, понимая, что в суждениях Бенинга немало справедливого.
С момента своего первого выступления перед крестьянами Ростислав Андреевич стал больше прислушиваться к настроениям селян освобождаемых областей, чаще разговаривать с ними. По мере продвижения вглубь России настроения эти становились всё более враждебны большевикам. Здесь уже не спрашивали, что такое Белая армия, здесь слишком знали, что такое армия Красная. И прорывалось не раз накопившееся чувство:
– Уничтожить надо большевиков! Чтобы совсем они сгинули! Не нужна нам эта советская власть. Была бы власть, которая дала бы свободу жить, как мы раньше жили.
Если крестьяне встречали Добровольцев с радостью, то интеллигенция колебалась. Она занята была мыслями о личном устройстве. И, как-то устроившись при большевиках, не очень радовалась белым. Даже среди священников оказывалось немало подобных приспособленцев. В одном селе, желая проверить местного попа на вшивость, постучали к нему:
– Батюшка, укрой! Нас красные преследуют!
– Изыдите! Вы братскую кровь проливаете, озлобляете людей и нарушаете мирную жизнь!
Ах ты собака в рясе… Не тебя большевички на вратах родного храма распяли, не тебя живым в могилу зарыли…
А в том же селе крестьянка пожилая:
– Родненькие, у меня в подполе двое ваших скрываются! Ранетые! Когда красные напали, я их укрыла. Сынки, позовите доктора! Я нашего не кликнула, потому что он большевик.
Область за областью освобождали, а отчего-то с каждым днём тяжелее на душе становилось у Арсентьева. Он уже реже общался с крестьянами, сторонился их, хотя все они кастили большевиков и рассуждали здраво. Но Ростислав Андреевич – не верил. Это были крестьяне уже родной его полосы. Крестьяне, которых знал он с детства. Такие же, какие жили в имении отца… Жили, делили скорби и радости, праздновали праздники, а потом убили, разграбили и сожгли дом… А если – и эти?.. Своих мыслей не высказывал Арсентьев вслух, но тяжким камнем лежали они на сердце. Эти крестьяне были его народом, за свободу и счастье которого он сражался. А он не верил им. Не мог простить. И нестерпимо мучила эта раздвоенность.
Зато по мере приближения к Курску всё радостнее становился поручик Родионов. В Курске жила его семья: родители и три сестры, девицы на выданье.
– Ах, Ростислав Андреевич, я непременно, непременно вас с ними познакомлю! Вы же не откажетесь сделать нам честь?
Что ж, пожалуй…
– Вот, увидите, как мои обрадуются вам!
Давно никто не радовался…
– Отец всю жизнь проработал в почтовом ведомстве. Тишайший, интеллигентнейший человек. А мама… Мама – удивительная! Даже не знаю, как сказать… Если в лютый мороз укутаться в тёплую, пушистую шубу, понимаете ощущение? Вот, мама моя такая и есть. И сёстры… Да вы сами увидите