Записки военного коменданта. Александр Котиков
Читать онлайн книгу.
его любили соседи и бабки на рынке, с которыми он самозабвенно торговался из любви к искусству и все у них обязательно пробовал.
Свою ненависть к фашистам он никогда не переносил на весь немецкий народ. Немцы – народ благодарный. Когда хоронили папу в июле 1981 года, то за нашим похоронным автобусом ехала длинная вереница машин, потоком шли люди. Немцы были благодарны папе за то, что он смог понять их нужды, дать самоутвердиться, помог вернуть им жизнерадостность. Одним из первых объектов, утвержденным им к восстановлению, стало здание Берлинской оперы. Папа считал, что если сердце открыто прекрасному, то в нем скорее найдется место добру. Директор Берлинской оперы потом много лет подряд присылал папе на день рождения букет темно-красных роз, но узнали мы об этом только в 1965 году, когда папу с нашей делегацией выпустили в Германию на празднование 20-летия Победы.
Существует в немецком языке нарицательное слово «котиков эссен» – так назывался паек, который советское командование раздавало голодным берлинцам. Папиным именем названа площадь с детским садиком, Котиков-плац. Посреди площади разбит скверик.
Впервые папу я помню в поезде, в большой круглой комнате, которая называлась салон-вагон, он в белом кителе, стоит и смотрит в окно. Потом мне рассказывали старшие, что, когда поезд пересек границу и встал посреди русского поля, люди выбегали из вагонов, плакали, вставая на колени, и целовали родную землю. Долгих пять лет они ждали этого дня, что же за причины подвигали их жить на чужбине, когда дома так много дел?.. Читаем Евангелие от Луки, глава 6, стихи 31–36: «И якоже хо-щеше да творят вам человецы, и вы творите им такожде. А аще любите любящих вы, кая вам благодать есть; ибо и грешницы любящие их любят. И аще благотворите благотворящим вам, кая вам благодать есть, ибо и грещницы тожде творят. И еще взамих даете, от нихже чаете восприяти, кая вам благодать есть, ибо и грешницы грешником взаим давают, да восприимнут равная. Обаче любите враги ваша и благотворите и взаим дайте ничегоже чающе: и будет награда ваша многа и дете сынове Вышняго».
Папа мой происходил из крестьян Тульской губернии, Белевского уезда, позже он стал почетным гражданином г. Белева, его имя получила городская улица. Название деревни я от него, честно говоря, никогда не слышала[1]. Когда мы приезжали в Москву, то папины родители, дедушка Георгий Дмитриевич и бабушка Марфа Гаврильевна, уже жили под Москвой и держали козу. У бабушки с дедушкой было много детей, но в живых осталось только двое последних, Саня и Ваня, остальные умерли еще детьми. Саня был старше брата года на два, тогда он был совсем маленьким, как-то раз по носу его тюкнул Мальчик – мерин, и тюпка носа совсем отвалилась. Когда он весь в крови и соплях прибежал домой, бабушка промыла рану спитым чаем и перевязала чистой тряпицей. С тех пор у папы был потрясающий профиль (ах, герр генерал!) и шрам на носу. Саня окончил 4 класса церковно-приходской школы и страстно хотел учиться дальше. В 1917 году, прибавив себе год, он из пастушков
Село Бакино.