Афганский караван. Земля, где едят и воюют. Идрис Шах
Читать онлайн книгу.
домой, я написал письмо генералу Разгонову, в Кабул, прося его выхлопотать как можно скорее разрешение Шир-Али-хана на пропуск меня в Герат. Передав письмо Яр-Магомету для отсылки к луинаибу, я созвал своих людей и передал им свой разговор с Хош-Диль-ханом. Конюх Ибрагим предложил свои услуги доставить письмо в Самарканд, но я сказал ему на это: если бежать, так бежать всем, ибо бегство одного ухудшит положение нас, остающихся на месте; пока подождем, посмотрим, привезут ли мое письмо к генералу Кауфману.
На другой день, 9 октября, Магомет-Мусин-хан пришел рано утром и от имени луинаиба попросил мой мундир, покрой которого понравился Хош-Диль-хану и он выразил желание сшить себе такой же[10]. Мундир был отдан и на следующий день возвращен.
9-го и 10 октября я писал донесение генералу Кауфману. 11-го утром, по обыкновению, пришел Магомет-Мусин-хан. Я подаю ему письмо и прошу отправить его в Самарканд. Он не принимает. Почему? Потому что луинаиб не может посылать мои письма с особым курьером; придется ждать, когда будет получена почта из Кабула, тогда и мое письмо отправят. Это меня взорвало. Я окончательно стал убеждаться, что я пленник, что мне отказывают в возможности дать знать о себе в Самарканд. В этом убеждении меня утверждало еще то обстоятельство, что после аудиенции 8 октября караул при моей квартире был усилен пятью человеками; что в ночь с 8-го на 9-е на дворе у моих комнат появился часовой; что в ночь с 9-го на 10-е, кроме этого часового, был поставлен новый пост и что Яр-Магомет стал спать в моей комнате у дверей. Независимо этого, чтобы сделать меня совершенно беззащитным, Магомет-Мусин-хан накануне переманивал моего переводчика Мустафу на афганскую службу, предлагая ему большое жалованье и почетную службу во дворце эмира Шир-Али-хана. Я дал волю своему гневу: упрекал афганцев во лжи, недобросовестности, измене; я найду дорогу к Шир-Али-хану – наверно он не одобрит принятых Хош-Диль-ханом против меня мер. Наконец, я сказал Магомет-Мусин-хану, что не желаю его больше видеть у себя. Покорно, не говоря ни слова, он встал и вышел из комнаты. После этой сцены он заболел и больше не показывался.
Я опять созвал своих людей, очертил им то положение, в котором мы находимся, и спросил их мнение. Все отвечали, что готовы идти со мною, куда бы я ни приказал. На общем совете решили: ждать ответа из Кабула самый большой срок, т. е. четырнадцать дней, считая с 8 октября, дня отправления чапара к эмиру; если к 22 октября ответа не последует, то это значит, что нас держат в плену и в ночь на 23-е число мы должны выйти из Мазар-и-Шерифа, направляясь к бухарской переправе Каркин, запастись огнестрельным оружием, а если его добыть нельзя, то холодным.
Холодное оружие (два афганских ножа) было добыто чрез кузнеца-узбека, призванного мною для ковки лошадей; огнестрельное же оружие он не соглашался принести ни за какие деньги. ‹…›
Мы стали изучать топографию окружающей местности. Арык, протекавший чрез мой двор, выходил из соседнего двора, отделенного высокою, сажени в три, стеною; для прохода арыка в этой стене было сделано отверстие, достаточное вполне, чтобы пролезть
Уж не этот ли мундир попался англичанам в Кабуле и наделал им столько тревоги? –