Доктрина гиперанархизма. Виталий Самойлов
Читать онлайн книгу.
(Слегка оттолкнувшись к спинке кресла.) Хорошо, а каковы критерии различения между тем, что Вы назвали, с одной стороны, ложной свободой, безначалием, а с другой стороны, истинной свободой, безвластием?
Гиперанархист: А что Вы лично понимаете под свободой?
Интервьюер: Вы отвечаете вопросом на вопрос.
Гиперанархист: (С недоброй, но едва заметной на лице улыбкой.) Я намеренно допустил этот прием, дабы углубить нашу дискуссию.
Интервьюер: (Выпрямляется, слегка задирает кверху голову, резким движением которой вскидывает свисающую на глаз челку.) Вы явно забываете, что у нас с Вами интервью, а не дискуссия.
Гиперанархист: (Сурово.) Да, но все-таки извольте.
Интервьюер: (Жеманно, демонстрируя всем своим видом нежелание отвечать.) Хорошо, раз Вы настаиваете… (Гиперанархист притязательно озирается на собеседницу.) Не знаю, на ум напрашивается такая банальность: свобода – это возможность поступать согласно предписанию закона. Причем совсем не важно, каков этот закон – будь это закон государства, религии, либо же светской этики. Короче говоря, свобода – это то же, что и право выбора. Выбора между дозволенным и запрещенным.
Гиперанархист: (Утвердительно покачивая головой, откидывается на спинку кресла, скрестив на груди руки.) Вот здесь как раз содержится весьма типичное замещение в понимании свободы, подмена свободы т.н. правом выбора. Свобода – одно, а право выбора – совсем другое. Право выбора вполне-таки рационально и рассудочно по своему характеру. Каждому из нас оно дано в опыте, а потому требует, что называется, трезвого (усмехается) рассуждения и холодного размышления. Свобода же, в ее истинном понимании, вне обыденного опыта. Право выбора же, которое очень часто смешивают, причем вполне неправомерно, со свободой воли, уже означает несвободу, ибо оно навязано нам извне, поэтому мы постоянно принуждены выбирать, колеблясь и мешкая. Недаром Бердяев говорил, что право выбора очень удобно для судебно-процессуального понимания жизни, где каждому воздается заведомо неотвратимое. И действительно, понимание свободы через право выбора грешит излишним юридизмом.
Интервьюер: (Озадаченно.) Это Вы сейчас сказали, насколько я поняла, в контексте свободы истинной. (Гиперанархист утвердительно кивает.) Что же, по-Вашему, она означает, если право выбора – это уже несвобода?
Гиперанархист: (Воодушевленно.) Хороший вопрос! Понимаете, старик Кант (Интервьюер принимается делать пометки в блокноте) различал два вида причинности – обусловленную и необусловленную. Обусловленную (картинно кашляет) он относил к природе, где полностью царит необходимость, т.е. несвобода. А необусловленную (поднимает вверх указательный палец правой руки) он относил к свободе. Но у Канта, видите ли, вся беда состоит в том, что свобода и необходимость как бы не соприкасаются,