Жизнь как история. Сторителлинг каждого дня. Ирина Шевцова
Читать онлайн книгу.
с патриотическими стишками и празднования дня рождения Ленина с младшей группы. Воспитатели не понимали, как можно не орать и называть всех по именам, а не по фамилиям, няньки заставляли детей за собой сливать содержимое горшков, хотя должны были делать это сами, начальство требовало, чтобы дети знали названия пятнадцати республик и понятие «соратник». Но больше всего меня убивали родители: «Как этот так – без наказания? Меня лупили, и ничего – человеком стал!». На моей стороне были Амонашвили и Леви, Никитины и Гарбузов, но силы явно не равные, и я сдалась. Махнула рукой – делайте, что хотите: гробьте своих детей, наживайте себе проблемы, болейте, ссорьтесь, живите, как хотите, а я буду просто хорошо делать своё дело. Не революцию, а обычное дело, за которое мне государство платит 140 руб. в мес.
Потом было другое дело – психология, в основе которой лежит преображение, трансформация мозгов и образа жизни, но не стремительная, а постепенная, неспешная, чтобы не спугнуть, не вогнать в защиты. Молодым и неопытным я так и говорила: «Не пытайтесь делать революцию, просто работайте». Нет, я не стала равнодушной, но философское отношение к жизни выразилось в принятии всего происходящего: раз так есть, значит так и должно быть. Кроме красивого, доброго, правильного в мире есть злое, грязное, примитивное – и не мне решать, каков баланс… Умиротворение, созерцательность, спокойствие… Горы Тибета, нирвана, медитация….
Каждое утро я иду с собакой в лес и практикуюсь в умиротворении: смотрю на приятное, слушаю птиц, нюхаю листочки. А потом вдруг закипаю негодованием, когда вижу груду битых стекол, залежи пластика и многочисленные пакетики, ярко сверкающие по кустам. Люди, что у вас в мозгах? У вас хватило ума накормить себя из одноразовой посуды, и съесть дорогие продукты, и активно отдохнуть на свежем воздухе, но после этого вы встали с травки, отряхнулись, пнули ногой ненужный контейнер, запустили бутылку в кусты, а другую шарахнули об пень – веселье! И ушли, собой довольные, увели детей и собак, отдохнувшие, сытые, хмельные. «Вот гады!» – бросаю в сердцах, не желая сравнивать этих людей с животными, которые, как известно, никогда не гадят там, где едят. И все мое умиротворение слетает, уступая место негодованию, а оно, в свою очередь, требует выхода, просто руки чешутся, как требует! «А давай уберемся» – это сын, ему 15 и он по возрасту революционер. «Какой толк? Да у нас и сил то не хватит, все это убрать» – « А мы команду соберем!»…
Однажды я прочитала в интервью с Паоло Коэльо про один эпизод из его жизни. Он рассказывал, как увидел лежащего на городской улице бродягу. Все люди шли и переступали – мало ли что с ним – спит, или просто отдыхает. И писатель намеревался сделать то же самое, но в последний момент остановился. «Мне надоело переступать!» – это была не просто мысль, а решение. Оказалось, что бродяга мертв, и пришлось вызывать полицию, ждать, давать показания. Я прочла это и забыла, а вот