Под крики и ругань, щелканье кнутов и треск осей об оси, в грязи и дожде двигались сплошной лавиной обозы наступающей русской армии. Телеги, покрытые брезентами, возы с соломой и сеном, санитарные повозки, огромные корыта понтонов, покачиваясь и скрипя, двигались по широкому, залитому жидкой грязью шоссе.

      Иногда в этот поток врывался военный автомобиль. Начинались крики, кряканье, лошади становились на дыбы, валилась под откос груженая телега, скатывались вслед за ней обозные.

      Далее, где прерывался поток экипажей, шли, далеко растянувшись, скользили по грязи солдаты в накинутых на спины мешках и палатках. В не стройной их толпе двигались возы с поклажей, с ружьями, торчащими во все стороны, со скорченными наверху денщиками.

      Этот грохочущий поток то сваливался в лощину, теснился, орал и дрался на мостах, то медленно вытягивался в гору и пропадал за перевалом. С боков в него вливались новые обозы с хлебом, сеном, снарядами. По полю, перегоняя, проходили небольшие казачьи части.

      Иногда в обозы с треском и железным грохотом врезалась артиллерия. Огромные грудастые лошади и ездовые на них, хлеща по лошадям и людям, как плугом расчищали шоссе, волоча за собой подпрыгивающие тупорылые пушки. Отовсюду бежали люди, вставали на возах и махали руками. И опять смыкалась река, вливалась в лес, остро пахнущий грибами, прелыми листьями и весь мягко шумящий от дождя.

      Верстах в двадцати пяти от этих мест глухо перекатывался по дымному горизонту гром орудий. Туда вливались эти войска и обозы день и ночь. Туда со всей России тянулись поезда, груженные хлебом, людьми, снарядами. Вся страна всколыхнулась от грохота пушек. Наконец настала воля всему, что в запрете и духоте копилось в ней жадного, неутоленного, злого. В грохоте пушек был возбуждающий голос мировой грозы.

      Доходя до громыхающей на десятки верст полосы боя, обозы и воинские части разъезжались и таяли. Здесь кончалось все живое и человеческое. Каждому отводилось место в земле, окопе. Здесь он спал, ел, давил вшей и до одури стрелял из винтовки в полосу расположения противника. Здесь в любое время могли раздаваться сигналы, и офицеры с перекошенными губами с руганью, криком и побоями поднимали солдат. И, спотыкаясь, с матерной бранью и звериным воем бежали нестройные кучки людей по полю, ложились, вскакивали и, оглушенные, обезумевшие, потерявшие память от ужаса и злобы, врывались в окопы врага.

      Был свежий солнечный день, когда сюда, на позиции, прибыла терская казачья бригада, в составе которой была и сотня