Охотники парящих островов. Максим Субботин
Читать онлайн книгу.
живот.
На самом деле Дарту не доводилось видеть другого столь атлетично сложенного человека, к тому же в возрасте почтенной седины.
– Как бы у меня желудочная хворь не разыгралась от его этого «срочно».
Грум покинул трапезную, Дарт последовал за ним. На этот раз ему до смерти хотелось рассказать о произошедшем, но данное Патрику обещание и страх получить нагоняй надежно запечатали рот.
Хотя кого он обманывает? С каких пор его поступками движет страх получить трепку?
«Там было клеймо, – напомнил внутренний ребенок, – вот бы взглянуть на него еще хоть одним глазком. Вдруг ошибка?»
Но ошибки быть не могло. Некоторые вещи проходят через всю жизнь, не оставив о себе воспоминаний. Другие вспыхивают, точно искра, и выжигают в душе целый театр образов.
Отец Дарта был как раз таким воспоминанием: ненавистным фантомом одиночества, наследившим в душе ребенка.
Если бы отец не ушел и не бросил семью, все было бы иначе. А главное – была бы жива мать. Она очень старалась поставить сына на ноги, но утрата мужа подкосила ее гораздо сильнее, чем она сама себе признавалась. Мать сгорела в несколько месяцев. Из цветущей и сильной женщины превратилась в бледный призрак с ввалившимися глазами и дрожащими руками. В числе прочего, она работала и в дубильной мастерской. Как она туда попала? Дарт не знал по сию пору. Обычно в дубильню набирали только мальчишек, да и то лишь беспризорников. Слишком тяжело, слишком опасно – ядовитые химикалии в лучшем случае уродуют, лишают здоровья. В худшем – убивают. Кожа на ее ладонях растрескалась и сошла лохмотьями, ногти посинели, а потом стали мягкими, пока постепенно не отвалились. Тогда Дарт не знал причин столь явственного изменения в состоянии матери, не понимал, что с ней происходит. А она все отшучивалась, говорила, что линяет к весне. Пришла весна, и матери не стало. Она умерла тихо, в своей комнате, не дотянувшись до стакана с водой.
Сказать, что с тех пор Дарт ненавидел собственного отца, – не сказать ничего. Он мог забыть лицо родителя, его голос, повадки, но отлично помнил самое важное – отец ушел и оставил после себя неизбывную тоску и смерть. То клеймо на кубе было ожогом воспоминаний, еще одной гранью обиды.
«Может быть?..»
Дарт мотнул головой в унисон собственным мыслям. Мог ли кто-либо еще, кроме отца и сына, быть посвященным в тонкости детской игры, которую старший придумал для младшего, чтобы занять того, пока сам корпит над научными проектами? Вряд ли. Это слишком незначительно, чтобы стать отдельным предметом разговора, и слишком интимно, чтобы рассказывать чужим. Вряд ли молодые папаши распространяются о тонкостях пеленания обделавшегося с ног до головы ребенка; вряд ли хвастаются, к каким дурацким уловкам вынуждены прибегать, чтобы чадо не ревело.
Но для чего взрослому мужчине ставить выдуманные клейма на реальные вещи? Судя по обстановке той комнаты, где был найден куб, озабоченности Патрика и таинственности происходящего, артефакт был весьма непрост. И Дарту до смерти хотелось узнать