Хочу тюльпанов здесь, от розы вдоль дорожки

      как костерков среди нарциссов белых,

      они дождутся, что сойдешь с порожка

      оглядываясь – что еще поделать.

      Душа моя, им вовсе не дождаться

      пока гряда оттает от заносов,

      твоих умелых рук и пальцев,

      плетущих мягко травы, сказы, косы.

      Есть слово никогда. Его глотая

      как завязь яблока, как ранящую льдинку

      никак уснуть не можешь, звук летает

      и тонкий шелест от запиленной пластинки.

      Ночью приду и сижу без огня,

      заново дом в темноте узнавая.

      Некому больше утешить меня —

      где же сестренка моя боевая?

      Кажется, выпили горе до дна

      сироты грешные, сестры навеки,

      шелковы платья, в которых видна

      и нищета, и тщета человека.

      Все потеряли, но знали – вдали

      ждут и одна, и другая,

      в ночи безлунные спать не могли,

      помнили, прошлое оберегая.

      Как же теперь – ни объятий, ни слов —

      столько еще не сказали,

      только кружение бедных голов

      в ярком аду на вокзале.

      Нет, погоди, не читай приговор,

      сердце стучит – мы пока еще живы.

      Выйдем в дождем затопляемый двор

      шумно вздохнем – как красиво.

      Ночью приду и сижу у окна,

      всею душой изнывая.

      Молча, гордясь, уходила она

      чудная, чуждая и боевая.

      Однажды в июне, в чужом изобильном краю

      кусты, не кусты, не цветочные листья,

      на ягодной ветке – название не узнаю —

      горсть черных агатов, прохладных и мглистых.

      На что же похож их сверкающий каплями ряд!

      И тайные клады с агатом не могут сравниться.

      Клевать их должны бы не стар, и не млад,

      С атласною рябью, с цветным оперением птицы.

      Не сразу, но саженцы стала упрямо искать,

      Твердя – только жимолость ягодой схожа! —

      На гряды вносила земли, перегноя, песка,

      Вовсю удобряя растениям скудное ложе.

      С затеей не вышло. Мелькали и годы, и дни —

      Не видно на ветках тех ягоокугольно-нежных —

      Ошибка торговца, моя ли, а только одни

      Стоят сорняки, торжествуя стеной безмятежной.

      Несчетно