Он вышел за ограду к бугру. Жучка попросилась с ним, даже заскулила, но он ее не отвязал. Под ногами глухо брякнули железяки, зашуршал овсюг. Дочка встревожено фыркнула, вскинула голову, потом опять захрупала свежескошенной травой – дед с вечера обязательно оставлял ей целый ворох. Негромко шумело невидимое в темноте море – затихало под ночным бризом. Стог жарко пахнул разогретой за день соломой и мышами. Юрка лег и привалился к стогу…

      Его разбудили голоса. Во дворе кричали то разом, то по очереди папка и мамка – звали его.

      – Фиг я к вам пойду! – зло сказал Юрка.

      Заново вспыхнуло все, что случилось вечером, – как мамка зря послала его в Гроховку, как пьян был отец, как разбил велосипед и расшиб его, Юрку, как кувыркался потом в кювете, а он мучился, тащил поломанный велосипед, и как ни за что опять побила его мамка. Голоса уговаривали, требовали и угрожали. Завтра он придет домой и его опять побьют за то, что ушел, не ночевал дома. Но сейчас он не боялся. Его все сильнее охватывала злость за все несправедливые обиды и мученья. Он сжал кулаки и протянул их в темноту, из которой неслись голоса:

      – Ух я вырасту! Ух я вам покажу!..

      Голоса утихли, Юрка опять уснул и проснулся оттого, что его тронули за плечо. Юливанна стояла над ним на коленях, испуганно смотрела на рану, заплывший глаз.

      – Боже мой, – сказала Юливанна. – Что случилось?

      – Упал, – сказал Юрка и отвернулся. – С велосипеда.

      – Хорошенькое «упал»!.. Почему ж ты здесь? Почему тебя не перевязали?

      Юрка молчал. Он совсем забыл, что приезжие повесили свой умывальник возле стога и утром не могли не увидеть Юрку.

      – Пойдем! – решительно сказала Юливанна. – Можешь встать? Давай я помогу.

      – Да ну, – сказал Юрка, – я сам…

      Но Юливанна все-таки помогла и повела его к палатке, придерживая за плечи, будто боялась, что он упадет или убежит.

      – Виталий, – еще издали окликнула она, – достань, пожалуйста, аптечку!

      Виталий Сергеевич оглянулся, брови его удивленно и озабоченно двинулись, но он не сказал ни слова, достал металлическую коробку, в которой лежали бинт, разные коробочки и пузырьки. Юрка сел на складной стул, на котором ему так хотелось раньше посидеть, оказалось, стул как стул, только неустойчивый.

      – Сейчас я промою, – сказала Юливанна, – будет щипать, а потом перевяжу.

      – Ничего, – сказал Виталий Сергеевич, – он мужчина, вытерпит. А повязки не надо. Ушиб сильный, а ранка небольшая. Заклей лейкопластырем. И ему будет свободнее, и другим не так страшно.

      Юливанна намотала на спичку вату и стала промывать, рану начало жечь и щипать. Юрка крепился изо всех сил, но слезы сами по себе потекли по щекам.

      – Больно? – встревоженно склонилась к нему Юливанна.

      – Не… – внезапно осипшим голосом ответил Юрка. Разве это больно? Вот когда о столб треснулся,