Пару слов надо сказать о донаторе. Имя его известно, это Генрих фон Верле, профессор теологии Кёльнского университета и Магистр ордена францисканцев. По фамилии заказчика традиционно принято называть этот алтарь. Физиономия, как по мне, у него отнюдь не профессорская; хитроватая такая, с крестьянским прищуром, смахивает на Лужкова, но пусть вас не вводит в заблуждение его внешность: Верле был известным в те времена богословом и уважаемым горожанином. По документам, он даже возглавлял какое-то время Кельнский городской совет.

      Рядом с ним Иоанн Креститель с книгой и агнцем в руках. Агнец, этот символический ягненочек, символизирует Иисуса Христа и его крестную жертву: «Вот Агнец Божий, Который берёт на Себя грех мира» (Ин. 1.29) – это знаменитый слова Иоанна Крестителя. Ягнят и молодых барашков принято было приносить в жертву во время иудейской Пасхи, об этом подробнее когда-нибудь поговорим.

      Иоанн вел аскетический (да чего уж там – полудикий!) образ жизни, жил на природе, питался чем придется (вроде бы даже саранчой), некоторые враждебно к нему настроенные соплеменники даже считали его безумным. Надо сказать, выглядел он соответственно. Обычно в мировой живописи его изображали бородатым, с всклокоченными волосами, в грубой одежде: «Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих» (Мк 1.6).

      С «одеждой из верблюжьего волоса» всегда была путаница у православных иконописцев – они, видимо, не совсем представляли, что это такое, и нередко это изображали в виде шкуры животного (причем явно не верблюда), она выглядела так, словно действительно была сделана из волос. На самом деле речь идет о валяной, нетканой материи из вычесанной шерсти верблюда – не окрашенной, самой дешёвой. В ней могло быть жарковато днем, но зато она согревала по ночам – ведь Иоанн долго жил в пустыне, а ночью в пустыне может быть довольно прохладно.

      Фламандские примитивы всячески избегали такой «неряшливой» живописной трактовки образа святого, Иоанна писали всегда несколько «приглаженным». Видимо, природная страсть к чистоте и порядку не могла заставить даже святого изобразить таким, каким его описывали легенды – аскетичным и диковатым.

      Поверх традиционной неопрятной одежды из валяной шерсти Иоанна Кампен «набросил» скромный, но чистенький плащ, ведь в «вылизанном» интерьере добротного