Не стал бы целовать,

      Да невтерпёж губам.

      Не стал бы обнимать,

      Да хочется рукам.

      Не стал бы говорить

      Нежные слова,

      Да пламенем горит

      Бедова голова.

      Не лёг бы я с тобой,

      Да к тёплому привык.

      А ссориться с собой

      Отвык, совсем отвык.

      «Ну, что ж, забуду как-нибудь», —

      Сорвалось с губ, чуть слышно.

      Решила голова – забудь!

      Да с сердцем вот не вышло…

      Всё ушло. Ушло волненье,

      Что сжимало грудь щемяще.

      Появилось уж терпенье,

      Да и грусть не та, что раньше.

      Как страницы толстой книги

      Шелестят недели, годы.

      Раньше был я в меру тихий,

      А теперь – другой породы.

      Будто старую пластинку

      Прокрутил в сознанье где-то.

      Раньше я любил блондинку,

      А теперь люблю брюнетку.

      Зацелована, избалована,

      Нежною лаской охвачена, —

      Ты всего лишь моя знакомая.

      От чего ж пред тобою так скованно

      Я держусь? Иль напрасно утрачены

      Мои мысли, как камни тяжёлые?

      Или плечи твои полуголые

      Заставляют быть сумасшедшим?

      Или шутки – беспечно весёлые,

      Или голос, с неба сошедший?

      Ты взглянёшь на меня лукаво,

      Слегка головкой кивнёшь,

      Пройдёшь походкою плавной

      И, словно горькой отравой,

      Сердце моё обольёшь.

      Зальётся лицо глупой краской —

      Ты кажешься мне недоступной.

      В твоих окажись я ласках,

      И, словно в волшебных сказках,

      Счастливый конец наступит.

      Вот целуют тебя приветливо —

      Ревностью глупой томлюсь.

      Подойти к тебе не решусь.

      Закрывшись густыми ветвями,

      Опущу глаза, отвернусь…

      Яснее звёздочки во тьме,

      Яснее эха в тишине,

      Ясней небесной сини,

      Ясней морщинок-линий,

      Ясней дневного света,

      Ясней стихов поэта,

      Яснее всего ясного,

      Ясней всего прекрасного,

      Ясней, чем чистая слеза —

      Вот эти ясные глаза!

      Ах,