Если когда-нибудь я исчезну, смоюсь дождем с придорожной пылью,

      Пульсом затихну в сердечных венах, или замолкну, как все немые,

      Кану бесследно в пучину бездны, дымом растаю на пепелище –

      Если когда-нибудь я исчезну, ты обещай, что меня отыщешь.

      Если однажды меня забудут или намеренно бросят в прошлом,

      Я никогда не вернусь оттуда и заблужусь на маршрутах ложных.

      Сдамся в пути, не дождавшись чуда – горькой судьбы молодой паломник.

      Если однажды меня забудут, ты обещай обо мне напомнить.

      Если однажды меня разлюбят, выгонят вон из души и сердца,

      Я попытаюсь (и будь что будет) силой тепла твоего согреться.

      Пусть обожжет, навсегда погубит, болью ударив по тонким нервам –

      Если однажды меня разлюбят, ты обещай, что не будешь первым.

      Ты помнишь, мой друг, тополя – великаны

      касались руками седых облаков?

      Счастливое детство случилось и кануло

      в глубокое прошлое. Там, далеко,

      неяркими фото в альбомных страницах,

      (как будто бы манят, зовут за собой)

      остались знакомые памяти лица

      и звон голосов, каждой нотой родной.

      Лилось по полям земляничное лето,

      стремглав, и на склоне впадало в ручей.

      Я чувствую запах пшеничных рассветов

      и луч остроносый на юном плече.

      Какими мы стали…

      Какими мы были,

      минут не считали, открыто смеясь.

      Там – мама с отцом, до волос молодые –

      тут – взрослая жизнь, до сих пор не моя.

      Счастливое детство в конверт запечатано,

      и прочерк в том месте, куда отправлять.

      Ты помни, мой друг, в высшей степени свято,

      все то, что с тобой не случится

      опять.

      Молодость,

      молодость –

      белая птица,

      ветру поддавшись, отбилась от стаи.

      Люди стремятся тебе покориться –

      ты никому покоряться не станешь,

      и ни минуты не высидишь в клетке,

      рвешься на волю и машешь крылами.

      Дни ускользают, рисуя отметки

      Красным, и числа обводят кругами.

      Что же тебе не ночуется, птица,

      в доме моем – ты, как будто чужая,

      бьешься, желая свободой напиться,

      и год за годом меня покидаешь?

      Не удержать тебя – руки разжаты.

      Жить тороплюсь – утекают рассветы

      талой водой. Утекают закаты,

      близится к титрам моя кинолента.

      Взгляд, переполненный чувством потери,

      и в отражении мне не семнадцать.

      Та, что глядит на меня с недоверием,

      вроде бы – я (но могу ошибаться)

      Молодость,

      молодость –

      белая птица,

      ветру поддавшись, отбилась от стаи.

      Люди стремятся тебе покориться –

      ты