Феномен интеллигенции в России. Юрий Михайлович Низовцев
Читать онлайн книгу.
как ученых, представителей искусства, учителей, врачей, студентов, некоторую часть госслужащих. При этом заранее предполагается, что они есть цвет нации, и именно: они ведут народ к вершинам прогресса.
Если это было бы так, то точно так же, как в других развитых странах мира, подобных людей умственного труда именовали бы интеллектуалами.
Значит, в этом определении не хватает того, что отличает интеллигента от интеллектуала.
Каково же это отличие?
Чтобы найти его, необходимо обратиться в прошлое страны.
С конца XVII Россия благодаря реформам Петра I перешла от длительной средневековой азиатской спячки к реформам, стремясь уподобиться ведущим странам Европы как в гражданском, так и в военном отношении, без чего Россия так и осталась бы заштатным, бессильным государством, которое в дальнейшем поделили бы между собой более развитые соседи. С формальной точки зрения эта реформа во многих отношениях Петру Первому удалась, но она не затронула широкие слои населения.
Появились различные учебные заведения, включая университеты. Однако практически все они обучали лишь представителей «благородного» сословия. Подавляющая масса населения оставалась в полном отрыве от европейской культуры и была почти полностью неграмотной. Мало того, она была полностью бесправной, находясь в прикрепленном к помещикам состоянии, точнее, в России господствовало крепостничество, что означало для сознания людей не только унижение, но и полный застой, или отсутствие развития. Тем не менее, в России в результате приобщения к европейским ценностям возникла, хотя и немногочисленная, но достаточно образованная и в определенной степени культурная прослойка среди дворян. Тем самым была заложена основа для появления в дальнейшем в России представителей умственного труда.
В ХIХ веке эта прослойка увеличилась с включением в нее различных представителей недворянского сословия. Однако по сравнению с общей массой забитого населения культурный слой населения в численном отношении был незначительным.
Таким образом, можно констатировать, с одной стороны, рост общественного и индивидуального сознания в России с конца XVII века по начало ХХ века, но, с другой стороны, – немассовый характер этого роста, в отличие, например, от Европы, сравнительно неплохо в массовом отношении образованной.
Главное, если посмотреть повнимательнее, можно констатировать, что за две сотни лет в России между подавляющей частью низших слоев населения и интеллигентской прослойкой, точнее, людьми умственного труда образовался колоссальный разрыв.
Эти разнородные в отношении уровня сознания части, представляли в сущности два различных континента, более-менее скрепленные местом пребывания, языком, некоторыми традициями и религией.
При этом, сознание европеизированного высшего слоя русского общества, приобщившегося к индивидуалистическим стремлениям западного общества, захватившим его после эпохи буржуазных революций в Европе, резко контрастировало с коллективистским сознанием крестьянского населения России.
Жизнь в основном неграмотных крестьян была всё еще патриархальной, и большей частью основывалась на общинном ведении хозяйства и коллективистских устремлениях. Это, в частности, показало «хождение в народ» русской интеллигенции, на которое «народ» в лучшем случае не реагировал.
Если обратиться к основам, то, надо полагать, разделение народа на более и менее образованные части обусловлено различным уровнем самосознания, или высшего сознания, и соответствующим взаимодействием его с низшим сознанием.
Для пояснения отметим, что в каждом человеке соседствуют два непримиримых существа.
Одно из этих существ определяется низшим сознанием, которое только одно присуще всей флоре и фауне, кроме человека; этот тип сознания проявляется в единении со средой на основе ощущений.
Существа с этим типом сознания находятся в общем потоке жизни, но не способны над ним «приподняться», они не понимают, что живут. В этом отношении они напоминают заранее запрограммированные механизмы, способные ощущать, формируя собственную среду и приспосабливаясь к ней, но лишенные спонтанных или сознательных воспоминаний, фантазий, представлений о времени, они имеют лишь генетическую память при отсутствии устной или письменной памяти поколений, и не способны сознательно воздействовать на среду обитания.
Эти существа даже не имеют понятия о том, что умрут, но могут лишь инстинктивно чувствовать приближение смерти. Подобное ограничение сознания для этих существ означает невозможность любого целенаправленного изменения среды даже для наиболее развитых их представителей – эти существа полностью подчинены ей, хотя, при этом, вполне разумно и эффективно взаимодействуют с окружающим с позиции поступающей от их органов чувств в обрабатывающие центры организма информации, которая для них не искажается размышлениями, реминисценциями и переживаниями, свойственными человеческому сознанию в целом.
В этом отношении данные природные организмы являются более совершенными, чем люди, а незнание собственной сущности делает их вполне «счастливыми»