Учитель поэзии (сборник). Александр Образцов
Читать онлайн книгу.
Но ведь она такая же работа, как и все остальные. Ею живут. Ты не знаешь, какое счастье – победа.
– Это у тебя детское.
– Может быть. Но разве это плохо?
– Не плохо. Для тебя. Но представь, тебя спрашивают: «Чем вы занимаетесь?» А ты отвечаешь: «Я спортсмен». Витя, прошу тебя, не относись к этому так серьезно! Ведь ты умный, способный, трудолюбивый, я люблю тебя, но если смотреть шире?
– Значит, не придешь.
– Ты не хочешь меня понять.
– Я слушаю.
– Людям от спорта нужно только здоровье, пойми. Они хотят дольше жить. А такой спорт, как у тебя, это же цирк. Те же трюки, прыжки. И голый азарт. В цирке хотя бы весело, удивительно, загадочно, а у вас?..
Ветошкин молчал.
– Я приду, если ты хочешь.
– Ладно. До вечера.
Ну, Ветошкин, – сказал Проценко, – если мы им сегодня не вмажем, я мяч проглочу.
– Глотай сразу, – сказал Ветошкин.
– Ты что, серьезно?
– Вполне.
– Здра-асте! Лидер наделал в штаны. А мне кто заплатит за три месяца? Я, Ветошкин, тоже серьезно. Если сейчас не выиграем, брошу все к черту, пропади он пропадом, этот мячик. Ни одного сна приличного – каждую ночь проигрываю, бью в сетку, не достаю. Курить бросил, понимаешь? А ты – глотай сразу. Тартарен ничего не говорил?
– Нет.
– Они с нами первым составом играют, понял? У Крюкова сейчас мандраж. Вот выиграем, подойду к нему и скажу: «Валя Крюков, ты чемпион мира, ты у японцев выигрывал, у поляков и бразильцев, а я спорт смен-перворазрядник, дай мне автограф». Даст?
– Даст по шее.
– А я на это и рассчитываю.
– Слушай, у тебя никогда не было такого ощущения, что ты занимаешься ерундой?
– Какой ерундой?
– А вот играешь в волейбол.
– Лично я?
– Нет, вообще.
– Было. Всю жизнь. Кроме трех последних месяцев.
– Это пройдет.
– Ветошкин, ты лучше не выходи сегодня, скройся.
– Иди ты… Гуляй.
Мастера разминались. На них были красные рубашки со шнуровкой. Они купили их в прошлом году в Чехословакии. Крюков в синем костюме с медными пуговицами сидел в первом ряду близких трибун и серьезно следил за разминкой. Он еле заметно кивнул в ответ на «здрасте» Ветошкину, и тот смешался. Взвинченное, злое состояние, когда он мрачно, исступленно представлял, как один вытянет всю игру (он так ярко видел свой одинокий, мстительный триумф), – это состояние после разговора с Галей сменилось вялостью и безразличием. Он разминался в паре с Проценко. Проценко также был зол, но зол, так сказать, неугасимо. Это уже не по ходило на разминку. Проценко, как боксер, осыпал его сериями. Он старался попасть в Ветошкина, и точно, когда Ветошкин обернулся (его поз вала пришедшая Галя), сильнейший мяч угодил ему в грудь. Он пошатнулся. «Ты!» – с ненавистью крикнул Ветошкин. «Проснулся?» – спросил Проценко. Он улыбался. У Ветошкина тряслись руки от бешенства. У него не было врагов, но сейчас он ненавидел