Я живу в этом теле. Юрий Никитин
Читать онлайн книгу.
антипрыщители – все в дорогих флаконах, над формой которых ломают головы высококлассные конструкторы. Они и получают вдесятеро больше конструкторов космических кораблей. Кого волнует дальний космос? А вот прыщи на харе…
Мои губы дернулись в презрительной усмешке. Местные не понимают, что от морщин нельзя спастись. Их если и отдалишь, то какая разница, появятся в этом году или в следующем? Но за эту разницу выложишь сумму, за которую как раз и гнул спину именно год. А дальше придет обязательная старость, обязательная смерть… А впрочем, старость не обязательна. Можно умереть и молодым. От болезни или под колесами автомобиля. Но вот окончательного финала не избежать никому из жителей этой обреченной планеты!
– Что случилось? – поинтересовался я. – Ты же собиралась на дачу?
– У Макеевых машина сломалась, – сообщила она огорченно. – Мы ж всегда ездили вместе!
– Ремонтирует?
– Вчера отогнал в сервис. Обещали за ночь сделать. Если все в порядке, через час отправимся.
Дальше завтракали. Весело и деловито щебетала о засохшей виноградной лозе на балконе, о цветах, которые посадит, если окажется в районе магазина «Семена», о застеклении лоджии. Я слушало, кивало, соглашалось, даже вставило пару вроде бы дельных замечаний, ибо Я живет здесь, в этом теле, в этом времени, и, если бы жило во времена Древнего Рима, Я бы точно так же кивало, соглашаясь с оценкой гладиаторов, хмыкало бы скептически, слушая о непорочности весталок, а если бы в пещерное время, Я бы вместе со всеми сетовало о малорослости мамонтов – ведь надо быть как все…
Но на самом деле Я чувствовало: мое место где-то в высших сферах. Я наверняка передвигаюсь между звездами и вселенными, во времени и разных измерениях, там я неуязвим и бессмертен, но здесь… что я делаю здесь?
Когда нужно было заговорить самому, что-то сказать, нельзя же все время только хмыкать и двигать бровями, я вспомнил и пересказал разговор с соседом. Лена приятно заинтересовалась. Я объяснял, почему коридор нельзя захламлять вещами, заметил, что эта молодая самка, принадлежащая… принадлежавшая моему разумоносителю… и в какой-то странной мере все еще принадлежащая, посматривает как-то странно. И пока завтракали, иногда взглядывала так, словно что-то хотела сказать, но не решалась или останавливала себя. Уже в конце, когда я сделал кофе, вдруг заметила со смешком:
– Ты здорово все сказал.
– Что? – не понял я. – О фильме?
– Да нет, тогда, соседям! Нашим соседям. Когда ты пересказывал, мне ты показался древним мудрым старцем в теле юного мужа, ну, старцем в том смысле, что много видел и много знаешь. Как будто в тебе живет другой человек… или добавился другой.
Я вспомнил черноту космоса, тело разом охватил жгучий холод. Стиснув зубы, я с трудом отогнал страшное видение, сказал мертвым голосом:
– Если бы только человек.
Она помолчала, голос ее после паузы дрогнул:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Тот, кто постоянно ясен, – ответил я словами последнего из великих поэтов, –