Засыпать море и то можно,

      А жадность утолить нельзя,

      Хоть вариант есть (пусть безбожный) —

      Брось жадному песок в глаза.

      Она всегда в большой нужде.

      И пост, и праздник – все едино.

      Глазами зыркает везде:

      Хоть волос, а урвать щетины.

      Если нет – он завидущий.

      Если есть – не жди, не даст.

      Никогда шанс не упустит.

      Кость и матери продаст.

      Душа широкая – мир для нее широк.

      Для жадного – в нем ни за что не протолкнуться.

      Его и пальцы в одну сторону лишь гнутся:

      Как бы не выпустить чего-то, не дай бог.

      Знай меру, а не то всю жизнь страдать.

      Богатства – через край, а будешь горевать.

      И время превратится в хаос испытаний,

      И ни поста, ни праздника не будешь знать.

      У этой бездны нету дна.

      Ее засыпать невозможно.

      Вершины тоже лишена.

      Она – душевная ничтожность.

      Она тлетворна для ума.

      Его, ужасно кособоча,

      Лишила свойства понимать —

      Стать человеком непорочным:

      Не с волчьей пастью ненасытной,

      Не птицей, рвущейся к зерну,

      А личностью с душой открытой,

      Не пребывающей в плену

      Как бы урвать побольше жита,

      Не чувствуя за то вину, —

      А выплеснуть всю светизну

      Своей души, как небожитель.

      Где жадность входит в дверь, тотчас

      Выходит счастье уж в другую.

      Что пост, что праздник – не про нас:

      В ней желчность дикая лютует.

      Раз в лодку жадности попал,

      Не жди попутчиков – напрасно.

      Друзей своих ты растерял.

      Одна есть спутница – несчастье.

      Накроет вскорости волна

      Такого выползка природы,

      И будет жадности тесна

      Могила даже в глуби водной.