Город татарский, старинный,

      Чуть сумасшедший, смешной,

      С этою улицей длинной,

      С этой внезапной весной.

      Сколько сроков отмоталось

      В этом краю для меня.

      Сколько трамваев промчалось,

      на поворотах звеня…

      Ты и тюрьма, и жилище,

      Ты и позёр, и фразёр,

      каторжное городище,

      Евро-азийский котёл.

      Может, кому-то и адом

      кажутся эти пески…

      Мне в тебя спрятаться надо,

      от безысходной тоски

      В щелях твоих схорониться,

      в трещинах мёртвой земли.

      Маленькой раненой птицей

      Я отсижусь на мели,

      Этого древнего моря

      доисторическом дне.

      Города буйство и воля

      Снова проснутся во мне.

      Вечный буян и невежда город —

      но тем и жива.

      Через асфальта одежды

      вновь прорастает трава.

      Небо становится выше,

      и я по птичьи пою,

      стены саманные, крыши

      и несвободу свою.

      Болтливые ветлы по пояс в реке

      Отмывают бока после зимнего транса.

      Птичий мир с миром рыб, протянув по руке,

      Нас загнав на бугры, поделили пространство.

      И с бездумным весельем (с точки зренья отцов)

      Прорастает трава из прогретого мая

      В хлопотливый и громкий мир мальков и птенцов,

      Еще раз равнодушное время ломая.

      Скоро станет дневной воздух жесток и сух,

      И, как стадо в овин, воды в русло загонит,

      Но пока это есть – услаждает нам слух

      Рукоплеск водяной и воздушной ладони.

      А когда лето будет уже далеко,

      И мальков, и птенцов по планете рассеет,

      Мы вернемся к реке, и увидим,

      Что трется, как кот,

      О прибрежные ветлы

      Весло Одиссея…

      Прижившись на краю страны,

      Чье чудище и ныне обло,

      Мы телом лотовой жены,

      Как снегом, засыпаем воблу,

      придавливаем гнетом лет,

      Ждем, моем, вялим и, дотошно

      Чешуйки счистив, на обед

      Едим с редиской и картошкой.

      Река нас дарит серебром

      Студеного, как свет, отлива,

      А мы ее кривым ведром

      С утра черпаем для полива

      Иссохшей от жары степи:

      Хрустят в спине хрящи и диски.

      Вот бы скорее наступил

      Обед с картошкой и редиской!

      В песках, где Волга расплетает косы,

      Каких ты только не услышишь песен,

      Читая нотные знаки ворон

      На