На первой же развилке от отряда отделился десяток егерей, им предстояло отконвоировать связанных разбойников в Норфолд. Гарт проводил их взглядом и прищелкнул языком:

      – Эх, добр ты чрезмерно. Целый десяток будет несколько дней ерундой маяться.

      – И вовсе это не ерунда, – поморщился Рустам. – Нельзя рубить сплеча. Война закончилась, хватит с нас крови.

      – Ну ладно. А деньги тогда зачем дал?

      – Кому? – притворно удивился Рустам.

      – Старосте. Думаешь, я не видел?

      – А, старосте. Ну так я же из своих дал, не из казенных.

      – В том-то все и дело, – заметил Гарт. – Дал бы из казенных, это еще понятно. Но из своих-то зачем?

      – Гарт, ты же видел – там дети, женщины и всего четыре коровы.

      – Ага, и поросят сожрали.

      – И не только поросят, – серьезно отозвался Рустам.

      Гарт глубоко вздохнул:

      – Рустам, а ты хоть уверен, что староста твои деньги не заныкает?

      Рустам задумался. Вспомнил старосту, вспомнил, как он смотрел, как разговаривал.

      – Нет, ЭТОТ не заныкает.

      – Да, – вынужден был согласиться Гарт, – этот не заныкает. Но дело не в нем, дело в тебе. Может, не стоит все-таки разбрасываться своим жалованьем, оно у тебя не такое уж и большое, между прочим.

      – А я и не разбрасываюсь, – вяло парировал Рустам и указал на свою простую одежду. – Видишь, какой я хозяйственный.

      – Вот и я о том же, – ухмыльнулся Гарт. – Добр ты, братец, чрезмерно…

      – Гарт, ну хватит уже! – взмолился Рустам. – У меня и так уже вся задница в мозолях, а нам еще ехать и ехать. И ты тут еще, блин, со своими нотациями. А у этой лошади такая спина жесткая.

      – Не спина жесткая, а седло, – поправил его Гарт. – Впрочем, седло тоже не жесткое, это у тебя просто кожа мягкая.

      Рустам застонал сквозь зубы. И Гарт смилостивился:

      – Ну ладно, Рус, чего ты. Потерпи немного, скоро привыкнешь. А лошадь я тебе и так смирную подобрал. – На его лице неожиданно появилось лукавое выражение. – Кстати о лошади… – Гарт обернулся, нашел взглядом свежеиспеченного оруженосца и прокричал: – Ласло, я тебе забыл сказать спасибо, что почистил моего коня. Очень даже неплохо получилось.

      Бедный Ласло кивнул и до боли закусил губу. Откуда он мог знать, что у его патрона сэра Рустама самая не боевая лошадь в отряде, а злой меклебурский жеребец, которого он столь старательно готовил в дорогу, не рыцарский конь, а офицерский. Хорошо еще, что никто не рассмеялся, хотя улыбок в усах было попрятано немало.