Оправа для бриллианта, или Пять дней в Париже. Книга первая. Сергей Курган
Читать онлайн книгу.
по-русски.
Серж улыбнулся Ане.
– Поверьте мне, все языки хороши, – продолжал он – Язык подобен алмазу – сырому алмазу. Вы видели сырые, то есть не обработанные, не ограненные алмазы?
– Нет, таких я пока не видела.
– А мне вот доводилось их видеть, и очень часто. В таком исходном, так сказать, первозданном виде алмаз, как правило, не слишком эффектен, а порой и просто невзрачен. Для того чтобы выявить его красоту, блеск, его нужно огранить, причем, умело. И тогда он предстанет перед вами во всей красе. Так и с языком: его тоже следует «огранить», отшлифовать. И он засияет.
Аналогии, проводимые Сержем, его метафоричная речь завораживали Аню. Один профессор, преподававший у них экономику, объяснял, что аналогия ничего не доказывает и никого не убеждает, а может служить лишь иллюстрацией. Однако аналогии Сержа почему-то были исчерпывающе убедительны.
– И потом, – продолжал он, – я сказал это по-немецки потому, что этот термин пришел в мир из классический немецкой философии.
– «Вещь в себе». Но разве Лувр – не часть Парижа?
– Часть. И важная часть, к тому же. И все же, Лувр, в известном смысле – самое «не парижское» место в Париже.
– Что вы хотите этим сказать?
– Лувр – это музей. Но не просто музей, а музей академический, репрезентативный. Классический, если угодно. Это – музей, существующий вне времени, или во все времена. Музей для любой поры. Обитель вечности. И потому он консервативен – вечность, она вообще консервативна и не любит, когда ее беспокоят по мелочам. Но вернемся на землю. Взгляните прямо перед собой. Что вы видите?
Аня посмотрела в направлении, указанном Сержем. Прямо перед собой она видела ту самую беломраморную арку – теперь они с Сержем стояли точно по ее оси, посередине ее центрального, самого высокого проема, а в нем… Аня была поражена: как бы внутри этой, ближайшей арки была видна еще одна, более далекая арка. Аня узнала ее: это была та самая знаменитая Триумфальная арка, один из символов Парижа, изображения которой можно было увидеть лишь немногим реже, чем изображения Эйфелевой башни. Но и это было еще не все: вТриумфальную арку, в свою очередь, была как бы «вложена» еще одна, уже третья, еще более далекая, и, судя по всему, громадная арка, казавшаяся почти призрачной в мареве у горизонта. А где-то между ними, но точно на этой огромной оси – тонкой, устремленной вверх иглой высился остроконечный обелиск. У Ани захватило дух – такого ей еще видеть не доводилось. Внезапно Триумфальная Арка словно резко приблизилась, как бывает, когда камера делает «наезд» и была теперь видна отчетливо, со всеми деталями, будто под увеличительным стеклом. Это напоминало компьютерный «зум». Под аркой лениво плескался на ветру французский триколор. Аня зажмурилась и проглотила слюну.
Серж смотрел на нее и молча ждал, давая Ане возможность прочувствовать все великолепие этого зрелища.
– Что это? – наконец спросила она, обернувшись к нему, медленно приходя в себя.
– Впечатляет,