Фигура мальчика – пример того, что нарушение телесной целостности, принцип которой был дорог греческому искусству, греческий художник использует как прием изображения тела мертвого, т. е. тела, утратившего свое совершенство.[14] Сокращению, фрагментированию фигур служит не только перекрывание их другими формами, но и подчинение их резким ракурсам. И хотя греческая живопись со времен Полигнота обогащает арсенал искусства сложными, разнообразными ракурсами, в природе ее заложено осторожно-продуманное отношение к ракурсу, угрожающему полноценности тела.

      Нельзя не заметить, что хотя Платон уличает в лживом подражании и скульпторов, и живописцев (а также, например, поэтов и софистов), живопись превосходит скульптуру исконной склонностью и возможностями по этой части хотя бы по той причине, что вынуждена трехмерное изображать как двухмерное, сглаживать объемность форм и урезать их ракурсами. В «Государстве» Платон приводит в пример живопись, сравнивая ее с зеркалом: «Это нетрудное дело, и выполняется оно часто и быстро. Если тебе хочется поскорее, возьми зеркало и води им в разные стороны – сейчас же у тебя получится и солнце, и все, что на небе, и земля, и ты сам, и остальные живые существа, а также предметы, растения и все, о чем только что шла речь».[15] В отличие от скульптуры все способна изобразить живопись, включая те природные явления, которые призрачны сами по себе. Но это-то и показывает, по мнению Платона, размах ее обмана и шарлатанства. Ее подражательный порок предстает прямо пропорциональным ее изобразительному могуществу.

      Ближе к рубежу V–IV вв. до н. э., уже во времена самого Платона, приобрели популярность художники, названные живописцами теней. Они использовали свето-теневую моделировку для придания большей объемности изображаемым вещам. Среди них были Зевксис с Паррасием, соревновавшиеся в иллюзионистическом мастерстве. Сначала Зевксис отдернул покрывало со своей картины, и на ней предстала гроздь винограда, изображенная так похоже, что птицы слетелись ее клевать. «Теперь ты отдерни покрывало!» – обратился Зевксис к Паррасию. Тут-то и выяснилось, что именно покрывало написано на картине Паррасия, и победа осталась за ним, так как он обманул не птиц, а глаз самого живописца Зевксиса.

      Античность любила и передавала через поколения анекдоты о подобных художественных фокусах. В этих анекдотах сквозит неподдельный