Неизвестный террорист. Ричард Флэнаган
Читать онлайн книгу.
Ласки оставляли ощущение мертвой листвы. Разговоры незаметно умолкали сами собой. И в итоге у могучего дерева не осталось ничего, что могло бы оживить его ствол живительными соками, поднимающимися от корней к ветвям, и, в свою очередь, дать этим сокам заряд солнечной энергии, которую впитали ветви, веточки, листья. Ничто уже не смогло бы удержать жизнь в этом, с виду еще здоровом, стоящем прямо, огромном дереве, ибо внутри у него одна пустота: там все сгнило и умерло – вот как видел теперь свой брак Ник Лукакис.
А еще он понял, что долгое время его жизни было свойственно нечто такое, что он теперь мог бы назвать невинностью. По вечерам он обычно дожидался, пока все его семейство уснет, а потом тихо бродил по коридору небольшого домика, заглядывая в каждую спальню и радуясь тому, как спокойно родные спят, чувствуя себя в безопасности, как им тепло и уютно. Иногда он заботливо укрывал их, подтягивая сбившееся одеяло, нежно и легко целовал в лоб и испытывал при этом невероятную благодарность. Лишь после этого он ложился спать, но утром непременно вставал раньше всех, чтобы уже сидеть на кухне, прихлебывая кофе, и смотреть, как они, сонные, растрепанные, начнут по очереди туда забредать, а он будет ими любоваться, удивляясь, как это ему была дарована такая великая радость.
А потом случилась эта история – и в его жизни что-то переменилось, и он понял, что сам все сломал и починить уже ничего нельзя. И невозможно воссоединить ни его семью, ни все их жизни. Он понимал, что больше никогда не будет тем человеком, который по вечерам, стоя в дверях, слушал сонное дыхание своих детей или по утрам спокойно прихлебывал кофе на кухне, ожидая, когда они прибегут; он понимал, что ему в его маленьком домике в Панании был дарован рай на земле, но теперь этого рая больше нет, и он никогда больше не сможет стать прежним, не сможет с нетерпением ждать, когда его опять охватит восхищение чудом семейного счастья.
Теперь, когда он все же пытался обнять или поцеловать жену, она говорила:
– Вот этого не надо. Мне это неприятно. И ты это прекрасно знаешь.
А если и не говорила, то становилась как неживая, и он был вынужден сам сгибать ей руки и ноги, словно занимался любовью с надувной куклой. На его ласки она никак не реагировала, и у него каждый раз возникало ощущение, что он совершает над ней насилие. Да, в общем, почти так оно и было. И он чувствовал, что его буквально переполняет печаль. Печаль липла к нему, она была неотвратима, как смерть. Она тянула его куда-то вниз, в землю. Казалось, в жизни не осталось ничего хорошего. Он словно уезжал на какую-то заброшенную дорогу, которую бессмысленно поливал водой из шланга, а потом возвращался домой. Он очень любил своих детей и никак не мог избавиться от ощущения, что совершает по отношению к ним настоящее преступление, за которое ему нет и не будет прощения.
И все же он знал, что они с женой любили друг друга. Просто в их жизни что-то случилось, что-то сломалось, и теперь он не в состоянии ни исправить это, ни разом со всем покончить. И они продолжали жить вместе,