Я очнулась и от боли упала на мраморный пол.

      Меня сильно напугало мое состояние, я понимала, что сейчас от боли умру. От боли я не могла думать ни о девушке, ни о своем прежнем существовании. Страх за собственную жизнь парализовал меня полностью…

      Я не знаю, сколько валялась скукоженной на полу, пока я как в бреду не увидела ноги моих подруг.

      – Что с ней? – Лена села около меня и потрогала мой лоб. – Она ледяная!

      – Вспомнила… – в ужасе произнесла Оля и, сев рядом, стала раздевать меня.

      Тогда Лена прокричала:

      – Она ранена!

      – Нет, это старые раны, – Оля сразу достала какие-то мази, примочки и стала меня перевязывать. – Я говорила тебе, что ничего не зажило. Это в нашем мире простые царапины, пока ты ничего не помнишь.

      – У нее рана под сердцем? – интересовалась Лена.

      Оля ей не ответила.

      От ее мазей боль медленно уходила, и я словно чувствовала, как затягиваются раны. Через некоторое время я смогла сесть и говорить.

      – Почему они раскрылись? – спросила я Олю.

      – Это – твой Мир. По-настоящему себя вылечить можешь только ты сама. А я поддерживаю твою жизнь, и только – до времени.

      – До какого времени? – я уже встала на ноги.

      Дышать мне было хоть и нелегко, но раны уже так сильно не давали о себе знать. Лечение подруги мне помогало!

      – Пока ты себя не вылечишь, – ответила она.

      – Да как я это смогу сделать? – возмущение брало вверх.

      Оля не ответила. Она смотрела на выход во двор. Там слышалась шарканье.

      Филин глухо ухнул, словно слегка испугался.

      А я выкрикнула:

      – Папа! – и побежала во двор. На улице было пусто. – Папа! – кричала я, а филин летал надо мной обеспокоенно – мешал мне войти в дом. Но я все же открыла дверь и вбежала во внутрь. – Папа! Это я!

      И только сейчас я почувствовала на коже холод и сырость.

      Дом был мрачен как подвал. Ни единого огонька, ни души, но вместе с тем так чувствовалось чье-то присутствие.

      – Папа… – в страхе пропищала я.

      За мной вошли Оля и Лена.

      Я ежилась от холода, но медленно шла вперед. Чем дальше я проходила, тем холоднее, темнее и страшнее становилось. Я слышала стук сердца каждого из нас, даже Фила, который сел на плечо Оли.

      Я не дошла до центра комнаты. Я машинально хотела выдернуть из волос шпильку, но ее там не оказалось, тогда я быстро сняла жгут с волос, и он превратился в копье.

      Я в танце сделала два движения, и комната хотя и не осветлилась, но проявилась.

      Нас окружили ужасные старики в потрепанных балахонах, с зелеными уродливыми лицами и кое-где облысевшими седыми головами. Глаза у всех были навыкат и без век, а зубы –