В очень старом древнем царстве,

      Но не в нашем государстве,

      Память прячет точность дат,

      На часах стоял солдат.

      Там у башни на посту

      Глядя, ночи в темноту.

      У закрытых у дверей,

      От людей ли, от зверей

      Охранял он башни вход,

      И подъезд к ней, и подход.

      На дверях висит печать.

      За нее и отвечать.

      Ровно в полночь голос слышит.

      Но не рядом, где-то выше.

      Присмотрелся он немножко —

      Зарешечено окошко.

      Повернул к нему он живо,

      И услышал: – Эй, служивый!

      Закричишь, коль припечет —

      Из окна ответил черт.

      – Тридцать лет не вижу неба,

      Тридцать лет сижу без хлеба.

      – Только как попал сюда —

      Под запретом и вода.

      А солдат: – Чего те надо?

      – Отпусти – тебе в награду,

      Испытаешь как нужду —

      Позови – и я приду.

      За свои слова отвечу —

      Ты пойди солдат навстречу.

      Что ж, солдат ему поверил,

      Разломал замок и двери,

      Сбил секретную печать.

      Все равно ведь отвечать.

      Черт тотчас же из дверей

      Сгинул молнии быстрей.

      – Да, наделал я дела,

      Раньше служба хоть была.

      А теперь – военный суд.

      Так чего стою я тут.

      А потом под арест сесть,

      Убегу, коль время есть.

      Ранец сбросить поспешил,

      Сделав так, как сам решил.

      День идет, другой и третий,

      Никого в пути не встретил.

      Голод стал его томить —

      Нет поесть и нет попить.

      На себя уже серчал,

      Сам с собою шел ворчал.

      – Как же глупо я прожил.

      Десять лет царю служил,

      И в жару служил и в холод.

      Не был сыт, но и не голод.