Женя. У меня возник небольшой… м-м… щекотливый вопросик.

      Горюхин. Гарантирую исчерпывающий ответ.

      Женя. Какими мотивами вы руководствовались, посещая моего отца? Вы ведь раньше не были у нас?

      Горюхин. К сожалению, не был. А мотивы низменные.

      Женя. Да?

      Горюхин. Видите ли, Женечка, я – снабженец. И за счет легкости своего характера я снабженец очень высокого класса. Вы и представить себе не можете, почему я стал снабженцем. Угадаете? Попробуйте.

      Женя. Попробую. Конечно, вы не аферист.

      Горюхин. Спасибо. Я счастлив, что вы относитесь ко мне всё теплее.

      Женя. Вы не любите сидеть на одном месте?

      Горюхин. Тепло.

      Женя. Вы – провинциальный Дон-Жуан.

      Горюхин. Вы меня уже побаиваетесь. Прекрасно. Холодно. Вам не угадать. Я – рыбак и охотник. Если я два дня в неделю не побываю в лесу, в пустыне, в горах – я задыхаюсь, как Ихтиандр. Всё меркнет, мне жутко и тесно. Ах! Я не живу. Доливайте кипяток в чайник. А теперь – есть у вас тонкие стаканы с подстаканниками? (Женя достает.) Я часто езжу в поездах и вы не представляете себе, с каким почтением относятся ко мне проводники. И все почему? Потому что я знаю сорок восемь способов приготовления янтарного, чуть терпкого, ароматного чая. И в вечернем купе с хорошей компанией проферансистов – ах, Женя, ведь живешь только в пути!

      Женя. И все-таки вы не сказали…

      Горюхин. Скажу. Уже говорю. Мотивы низменные, но они облагорожены встречей с вами… Говорю, говорю! Мне нужна командировка на Печору. Летят утки, Женя, летят со страшной силой.

      Женя. Что вы с ними делаете?

      Горюхин. С кем? С утками? Съедаю.

      Женя. Мясо, наверно, жесткое.

      Горюхин. Ах, как чудесно вы меня разделываете! Получаю небывалое наслаждение от беседы. Но нужно быть охотником, Женя, чтобы знать, что такое азарт, что такое ожидание и вот они: фрр – ба-бах! Умереть можно от разрыва сердца.