– Ничего такого?

      – Я упал. – Билл трогал глаз с красивым синяком.

      – На голубя похож. – Склоняя угол бородки к плечу, подтвердил с мерзким блеском в адски загоревшемся левом глазу, Ас.

      Опушка приходилась на кусок побережья. Здесь сбитые с толку неким порывом вдохновения части субконтинента делили между собой вечерний свет, отражённый ленивыми волнами и мир чернолесья с белочками или кем-то на них похожим.

      Костерок – сынок утреннего – сидел во впадине и разыгрывал в неведомую игру крупные камешки, уползающие к линии прилива. Камни увеличивались, как фигурки слонов на комоде в гостиной Шанни. Она отыскала их в ящике под креслом и восхитилась. Мардук смущённо объяснил, что эти фигурки считаются символом бюргерства и недомыслия. Мол, потому он и убрал с глаз долой, дабы не оскорбить утончённость гостьи.

      «Сир, при всём уважении», – искренне изумилась Шанни. – «Это скорее символ свободы, понимаемой, как ответственность… к тому же, работа резчика изысканна». И забавные игрушки остались, а дяде явно понравилось, что он больше не бюргер.

      Чёрные стволы густых и сурово-весёлых сосновых потомков расчертили игровую площадку. Сквозь ветви сквозящая Первая Звезда думала, садиться ей или подождать, в чуть взлохмаченную её же лучами линию горизонта. Выкупав своё отражение в воде, синей у края и разбавленной в желтизну угадываемыми отмелями, Солнце добавляло вовремя разожжённому костру неверности и даже тайны.

      Трое размышлявших, каждый на свою основную тему, расселись (Билл), разлеглись в чрезвычайно прельстительной позе с подниманием острого колена (Ас) и примостились лягушкой, обхватив широкие колени с возложенным на них мощным пресс-папье подбородка – Энкиду.

      – Дракон в башке засел. – Пожаловался Билл, лениво, как волна, падая на локоть.

      Он рассказал им… насколько мог припомнить. Труднее всего было сообразить, о чём рассказывать максимально подробно, а о чём лучше вообще не упоминать.

      Он потянулся и подтянул сползающую с плеча куртку. Она и была надета на одно плечо. Его колени сжимали горлышко пустой бутылки, но ничего вульгарного в такой композиции не видели духи леса: славен был нибирийский наследник.

      – Засел дракоша-то… – Закончил он осторожный рапорт.

      Неподвижный Александр вперил отяжелевший от впечатлений взгляд в садящийся и приобретающий округлые очертания