– Гастингс, проснись, у Северна сильный жар.

      Она быстро встала с кровати. Да, вчера она сама ему того пожелала, а теперь вдруг испугалась. Торопливо оглядев деревянный комод со множеством ящичков, на которых было изображение хранящихся трав, она сказала Грилэму:

      – Иди вниз, пусть Маргарет вскипятит побольше воды.

      Войдя через несколько минут в спальню мужа, Гастингс не удержалась от улыбки. Трист сидел на подушке, приподняв лапку, словно только что хлопал Северна по щеке. Зверек явно беспокоился, не сводил с хозяина глаз и пищал.

      – Не бойся, Трист, он поправится, хотя за свои злобные выходки и не заслуживает этого, – пошутила она. Если Северн умрет, одному Богу известно, что решат Грилэм и король. Наверное, отдадут ее еще более вспыльчивому типу. Этот хотя бы молод и недурен собою. – Я бросила в кипяток горечавку и варила, считая до двухсот. Северн должен выпить отвар горячим.

      Грилэм придерживал голову раненого, а Гастингс осторожно вливала жидкость. Северн весь горел под тонким покрывалом, хотя лежал почти голым.

      – Теперь нужно обтереть его холодной водой, – сказала она. – Этому научила меня Ведунья, когда заболел один из оруженосцев.

      – Он выжил?

      – Нет, кроме лихорадки, он страдал еще от множества недугов. – Когда Грилэм хотел снять с больного покрывало, Гастингс торопливо заметила: – Это вовсе не обязательно.

      – Ну и здоровый же он, – сказал через час Грилэм, покончив с обтиранием.

      – Да, почти такой же большой, как и ты. Не вздумай заболеть лихорадкой, пожалей свою жену. А теперь я займусь раной. Взгляни, просто удивительно. Никогда в жизни не видела, чтобы рана заживала так быстро. – Гастингс приложила к ней горсть сушеных цветов куманики и сделала перевязку.

      – Интересно, отчего у него лихорадка?

      – Не знаю. Думаю, вообще никто не знает, отчего она набрасывается на одних и оставляет в покое других. Может, виной его дурное настроение. Он явился ко мне в спальню, угрожал и страшно на меня разозлился прошлым вечером. Может, он решил, что за это я прокляла его, наслав лихорадку.

      – Явился к тебе? Он ни словом не обмолвился, что собирается к тебе, хотя мы до полуночи играли с ним в шахматы.

      – Ох, – вырвалось у нее.

      – Ты покраснела, Гастингс. Чем он тебе грозил? Был груб? Бил тебя?

      – Наверное, хотел, но не смог. Только накричал на меня и ушел. Да, жар наверняка вызвала его собственная злоба.

      Трист заверещал, протягивая лапку в сторону хозяина.

      Жар сменился ознобом, от которого у Северна