Только первый настоящий допрос заставил Каменева взглянуть на свое положение другими глазами. Он запаниковал и заметался в поисках выхода. Однако выхода не было. Разве что признать своими всех собак, которых на него повесили. В том числе и руководство «Московским террористическим центром». И связь этого «центра» с «Ленинградским», наверняка таким же мифическим. Но признать такое руководство и такую связь означало подписать себе смертный приговор. И Лев Борисович, и Григорий Евсеевич, и все остальные семнадцать их подельников с яростью отвергали всякие обвинения.

      Глава 4

      – И что? Не признаются? – тихо спросил Сталин, и Ягода услышал в этом тихом голосе хорошо скрытую ярость. А более всего разглядел ее в медленном повороте головы, в пожелтевших глазах генсека, остановившихся на его лице. – Так не признаются в контрреволюционной и террористической деятельности или не участвовали в ней?

      – Мы не можем пока доказать их причастность к этой деятельности, товарищ Сталин, – почти так же тихо ответил нарком. – А главное – к убийству товарища Кирова.

      Сталин взбил чубуком трубки свой ус, пошел к двери по толстой ковровой дорожке. У двери постоял, повернулся, произнес:

      – Может быть, вы, товарищ Ягода, допросили не всех людей по этому делу?

      – Если кто и остался, товарищ Сталин, то фигуры явно малозначительные. – И поспешно добавил: – Но мы ищем.

      – Плохо ищете, товарищ Ягода. Врага надо чувствовать по запаху. По походке. По выражению глаз. По голосу. Раньше у товарища Ягоды нюх на контрреволюционеров был значительно острее. Вспомним Царицын. Вспомним дело «Промпартии», «Шахтинское дело». Вспомним коллективизацию, вспомним раскулачивание. Может, у товарища Ягоды притупилось классовое чутье?

      – Никак нет, товарищ Сталин, не притупилось.

      – Тогда почему же товарищ Ягода миндальничает с товарищами Зиновьевым и Каменевым? Чем товарищи Зиновьев и Каменев отличаются от кулака? Чем они отличаются от любого контрреволюционера, от предателей дела рабочего класса и даже от фашистов? С точки зрения социалистического строительства и противодействия этому строительству – абсолютно ничем. Следовательно, любое обвинение в их адрес оправдано исторически, оправдано с точки зрения мировой революции. Вы это понимаете, товарищ Ягода?

      – Да, товарищ Сталин, я это понимаю.

      – Так идите и действуйте. Мы ждем от вас положительных результатов.

      – Будет исполнено, товарищ Сталин, – произнес Ягода, но с места не сдвинулся.

      – Что у вас еще к товарищу Сталину, товарищ Ягода? – спросил Сталин, проходя мимо наркома к своему столу.

      – У меня письмо товарища Зиновьева лично к вам, товарищ Сталин.

      – И что пишет нам товарищ Зиновьев?

      – Он пишет… Позвольте я вам зачитаю…

      Сталин чуть кивнул головой.

      – Только самое существенное, – добавил он, возясь со своей трубкой.

      Ягода