Жан Ги Бовуар распаковал сумку, повесил рубашки и брюки в стенной шкаф, нижнее белье уложил в сосновый комод, а туалетные принадлежности отнес в просторную ванную.

      Он договорился с Габри о номерах в гостинице для Лакост и для себя на такой срок, какого потребует расследование. Габри дал ему тот же номер, в котором Бовуар уже не раз останавливался, – с большой кроватью, крахмальным бельем и теплым пуховым одеялом. С полом из широких сосновых досок и с восточными ковриками.

      Жан Ги отдернул занавеси и увидел свет в окне старого вокзала.

      Оперативный штаб был оборудован. Собранные улики отправлены в лабораторию в Монреале. Местное отделение полиции согласилось выделить охрану для громадной пушки, хотя качество присланных агентов вызывало сомнения.

      – Только что из академии, – заметила Изабель Лакост. – Научатся.

      – Может быть.

      – Мы когда-то тоже были такими.

      – Такими мы никогда не были, – возразил Бовуар. – Не так уж трудно сопоставить факты, Изабель. Они учились в академии три года. А значит, эти двое и все остальные на их курсе поступили на учебу в самый разгар той эпидемии.

      – Думаешь, и на них порчу навели?

      – Я подозреваю, что в то время набор курсантов проводился по особым критериям, – ответил Бовуар.

      «А теперь мы имеем целый выпуск таких полицейских, – подумал он, открывая окно и ощущая холодный ветерок. – Несколько выпусков. Теперь они повсюду в Квебекской полиции. Повсюду в лесу».

      Следствием этого безобразия была в лучшем случае некомпетентность, а в худшем – готовность агентов продать честь мундира.

      Бовуар взял Библию, которую нашел на книжной полке в номере, пролистал, нашел Книгу Екклесиаста. Его заинтересовали строки из песни Пита Сигера.

      В окне он увидел свет, горящий в доме Гамаша, и представил его и Рейн-Мари у камина за чтением.

      «Всему свое время», – прочел он.

      В доме Клары по другую сторону деревенского луга тоже горел одинокий огонек.

      «Время сетовать, и время плясать».

      Жан Ги увидел три высоких ствола сосен, которые чуть покачивались на осеннем ветерке. Увидел, как из бистро вышли две темные фигуры.

      Одна высокая, сутулая. Вторая, с тростью, прижимала что-то к груди другой рукой.

      Две фигуры прошествовали по деревенскому лугу мимо скамьи, мимо пруда, мимо трех сосен.

      Жан Ги увидел, как месье Беливо проводил Рут до двери. А потом сделал нечто неслыханное: вошел в ее дом.

      Время было позднее, но Бовуар не чувствовал усталости.

      «Время молчать, и время говорить».

      Он позвонил домой и поговорил с Анни. Они обсудили покупку какого-нибудь дома с двориком близ школы и парка. Потом рассказали друг другу о прошедшем