Даниэль крутит в руках звездочку аниса. Он вспоминает слова прабабки, которая утверждала, что анис – цветы дьявола. Даниэль полагает, прабабка просто не любила анис.

      Он почти не помнит Делию Катерину Эш, в его памяти осталась только морщинистая кожа, касавшаяся его детской щеки в поцелуе. Будто пергаментом проводили. И тонкие высохшие руки, которые вряд ли часто вертели звездочки аниса. Зато отлично отрезали куриные головы.

      Такой прабабка и запомнилась – с кровью на морщинистых ладонях и словами о дьяволе.

      Она умерла слишком давно, так что Даниэль не может быть уверен, что ей бы понравилось то, что она увидела сейчас. Но наверняка нет.

      Раскрошив меж пальцами звездочку аниса, Даниэль чувствует его запах. Интересно, так пахнет дьявол?

      – Доброе утро, Дан.

      Софи ходит так бесшумно, что Даниэль невольно вздрагивает, не услышав ее шагов. Девушка проходит к чайнику: хрупкая фигурка в ситцевом платье, которое больше показывает, нежели скрывает полупрозрачной тканью. Не спасает даже накинутая на плечи теплая шаль.

      Но Даниэль и без того отлично помнит каждый изгиб податливого тела Софи, ее кожу, пахнущую смолистыми пряностями и влажной землей. Он замечает в ее рыжеватых волосах травинки, налипшие вчера на поле.

      Они встретились там на закате, когда лучи жаркого луизианского солнца касались напоследок крыши церкви неподалеку. Даниэлю казалось забавным овладевать Софи в вытягивающихся тенях от креста.

      Она поворачивается к нему, сжимая в руках чашку с чаем. Софи еще выглядит сонной и почти по-детски милой, хотя она уже давно не дитя. Отряхнув с ладоней анисовую пыль, Даниэль поднимается – кухня такая маленькая, что Софи некуда отойти, и их тела так близко друг к другу, что Даниэль снова ощущает запах благовоний и земли.

      Софи едва заметно улыбается, но легонько выскальзывает и оказывается в другом углу кухни, оставив в руках Даниэля чашку. Но он к ней не притрагивается, оставляет на столе и делает себе кофе. Дешевый растворимый и без молока – он такой не любит, но Софи молоко не пьет.

      – Ты останешься?

      Он качает головой.

      – А вернешься вечером?

      Он снова отвечает отрицанием. Сегодня у него есть дела, и они не включают Софи. Она не обижается.

      – Мадам Аделаида хотела провести обряд и увидеть будущее. Ей может понадобиться твоя помощь.

      – Это она так сказала?

      – Да.

      Даниэль начинает злиться: он помог чернокожей жрице вуду всего однажды, убедился, насколько она слаба, и больше не хочет иметь с ней ничего общего.

      – Передай мадам Аделаиде, что я не ее ручная собачонка. Или не говори. Я ей не помощник. Пусть принесет жертву, лоа ей помогут.

      Вслух Даниэль не говорит, что мадам надо взрезать вовсе не курицу, а человека как минимум, чтобы духи обратили внимание на такую незначительную персону.

      Взгляд