Не знаю даже, с чем еще сравнить то, чем было кино в нашем городе. Это же не просто – посмотрел, и все. Ты живешь фильмом. Ты потом в школе обсуждаешь с товарищами то, что увидел, и после школы, и днем, и вечером, и на другой день. Думаешь: «А может, еще раз сходить?» Снова идешь, а после опять обсуждаешь… Входили в роль и показывали друг другу, что видели на экране. «А ты помнишь, как он это сделал?» Человек показывает, а ты ему говоришь: «Нет, не так». И показываешь сам. Я очень хорошо показывал. Особенно выразительно удавалось показать, как в «Бриллиантовой руке» Никулин, а потом Миронов падали, поскользнувшись на банановой кожуре: «Черт побери!» Турок тут же выскакивает и радостно кричит: «Щьёрт побьери! Щьёрт побьери!» А в результате – прокол: не тому человеку по случаю перелома руки («там не закрытый перелом… а открытый») в гипс бриллианты замуровали. Надо было Андрею Миронову, потому что он, согласно жанру «кинороман в 2 частях из жизни контрабандиста», играл контрабандиста, а получилось, что скромному бухгалтеру Горбункову, то есть артисту Юрию Никулину. На этой комической случайности держатся все дальнейшие приключения. Я с удовольствием произносил: «Порко мадонна диум песто пербакко кастелло ди мио брано кьямаре ин че сервести хамдураля!» Все смеялись, а потом спрашивали: «А ты хоть знаешь, что это в переводе означает?» «Знаю», – говорил я. «И что?» Я без тени улыбки отвечал: «Наши люди на такси в булочную не ездят!»

      Помимо воспроизведения киноролей, играли в названия фильмов. «Их знали только в лицо» – и.з.т.л.; «Чингачгук Большой Змей» – ч.б.з.; «Маленький купальщик» – м.к.; «Семнадцать мгновений весны» – с.м.в. И так далее. По первым буквам названия.

      В Сызрани фильмы показывали раньше, чем у нас. Кто-нибудь съездит в Сызрань и, приехав оттуда, кричит: «Уже там показывают!» Значит, дня через два-три… ну в крайнем случае через неделю и в Октябрьск привезут на автобусе большие круглые жестяные коробки с кинопленкой, на которой новая захватывающая картина отечественного или зарубежного производства. Только бы не об этих тягучих и скучных проблемах отечественной промышленности. Лучше бы комедию, боевик или хороший индийский фильм с песнями, танцами и о любви. Сначала пойдет в «Мире», потом в «Клубе имени Коминтерна». Я ходил и туда и туда. Вел себя как настоящий «киноголик». Неисправимый поклонник великого изобретения братьев Люмьер. Мог ли я представить, что лет через пятнадцать сам буду сниматься в кино?

      Доводилось смотреть фильмы не только в зале, но также из кинобудки. Был у меня знакомый киномеханик, с которым, не помню как, познакомился. Наверное, откуда-то узнал, что моя мама – секретарь горкома по идеологии. Он меня пускал в святая святых – маленькое, душное помещение с запахом нагретого целлулоида, где кинопроекционный аппарат трещит и крутятся эти огромные бобины с кинопленкой со скоростью 24 кадра в секунду. Получалось волшебство соучастия вместе с присутствием. Мало того что видишь происходящее на экране и аппарат с тобою