Линейный корабль. Сесил Скотт Форестер
Читать онлайн книгу.
Мария, заканчивая туалет.
Хорнблауэр застегивал парадный мундир; он поглядел на нее и изобразил восхищенную улыбку.
– Прекрасно, дорогая! – сказал он. – Это платье сидит на тебе, как ни одно другое.
Наградой ему была улыбка. Бесполезно говорить Марии правду, объяснять, что именно этот голубой оттенок не идет к ее красным щекам. Полная, плохо сложенная, с жесткими черными волосами, Мария никогда не будет элегантной. В лучшем случае она походила на жену бакалейщика, в худшем – на судомойку, которая вырядилась в барынины обноски. Хорнблауэр поглядел на ее красные короткопалые руки: действительно, как у судомойки.
– Я надену парижские перчатки, – сказала Мария, проследив за его взглядом. Черт, как она угадывает всякое его желание, как старается угодить! В его власти причинить ей страдание. От этой мысли Хорнблауэру сделалось неуютно.
– Лучше и лучше, – галантно произнес он, стоя перед зеркалом и оправляя сюртук.
– Тебе так идет парадный мундир, – сказала Мария восхищенно.
Вернувшись в Англию, Хорнблауэр первым делом приобрел себе новые мундиры – перед тем он несколько раз попадал в неловкое положение из-за убожества своего гардероба. Сейчас он с удовлетворением разглядывал себя в зеркале. Тяжелые эполеты на плечах были из настоящего золотого шнура, как и широкий позумент по краю и вокруг петлиц. Когда он шевелился, пуговицы и обшлага отсвечивали – приятно было видеть тяжелые золотые нашивки на обшлаге, означавшие, что он служит капитаном уже более трех лет. Галстук из плотного китайского шелка. Белые, отлично скроенные кашемировые панталоны, белые шелковые чулки – лучшие, какие удалось отыскать. Он пристыженно вспомнил, что у Марии под юбкой дешевые бумажные чулки по четыре шиллинга пара. С макушки до щиколоток он был одет, как пристало джентльмену. Смущали только башмаки. Пряжки на них были из томпака, и Хорнблауэр опасался, что рядом с пуговицами на мундире подделка будет бросаться в глаза. Сегодня вечером надо по возможности не привлекать внимания к ногам. Какая жалость, что шпага ценою в сто гиней – дар Патриотического фонда за потопленный «Нативидад» – еще не прибыла. Придется нацепить пятидесятигинеевую шпагу, которой его, тогда еще совсем молодого капитана, наградили за захват «Кастилии».
Он взял треуголку – на ней позумент и пуговицы тоже были золотыми – и перчатки.
– Готова, дорогая?
– Да, Горацио. – Она давно обнаружила, что ее муж ненавидит несобранность, и покорно старалась не раздражать.
Послеполуденное солнце вспыхивало на золотых пуговицах и галуне, шедший навстречу субалтерн народного ополчения почтительно козырнул. Хорнблауэр заметил, что цеплявшаяся за субалтерна молодая особа разглядывает Марию пристальнее, чем его. Ему даже померещилась жалостливая усмешка в ее глазах. Да, Мария, без сомнения, не та женщина, какую пристало вести под руку офицеру в чинах. Но она его жена, подруга его юности. Надо платить за ту сердечную слабость, которая толкнула