Каторга. Влас Дорошевич
Читать онлайн книгу.
руки были обагрены убийством мужа!
Крепко схватившись друг за друга, они выплыли в этом океане грязи, который зовется каторгой, выплыли и спасли друг друга.
Не отсюда ли эта взаимная, трогательная нежность?
Он служил смотрителем маяка и в канцелярии начальника округа, – он правая рука начальника, знает и отлично, добросовестно, старательно ведет все дела.
Он, как я уже говорил, добрый, славный муж, удивительно кроткий, находящийся даже немножко под башмаком у своей энергичной жены.
Ничто не напоминает в нем прежнего Отелло, Отелло-палача.
Только раз в нем проснулась старая болезнь – ревность.
Его жена до сих пор вспоминает об этом с ужасом.
Он достал бритву, наточил, заперся и… сбрил свою огромную, окладистую бороду и усы.
«Страшно было взглянуть на него!»
– И не подходи ко мне после этого! – объявила госпожа Пищикова.
Он долго просил прощения и ходил с виноватым видом. Больше он уже не ревновал.
Она… Нет минуты, когда бы она не была чем-нибудь занята. То солит сельди, то делает на продажу искусственные цветы, работает в своем отличном, прямо образцовом огороде, шьет платья корсаковской «интеллигенции».
И берет… один рубль «за фасон».
– Что так дешево? – изумился я. – Да ведь это даром! Вы бы хоть два!
Она даже замахала в испуге руками.
– Что вы? Что вы?! Ведь ему осталось еще четыре года каторги. Четыре года над ним все могут сделать! На меня рассердятся, а на нем выместят. Нет! Нет! Что вы?! Что вы?!
Надо видеть, как говорит о своем муже эта женщина, слышать, как дрожит ее голос, когда она вспоминает, что ему осталось еще четыре года каторги… сколько любви, тревоги, боязни за любимого человека слышится в ее голосе.
Я познакомился с ней еще на пароходе. Она возвращалась из Владивостока, где ей делали трудную операцию, опасную для жизни.
Едва корсаковский катер пристал к пароходу, на трап первым взбежал мужчина с огромной бородой – ее муж.
Они буквально замерли в объятиях друг друга. Несколько минут стояли так.
– Милый!
– Дорогая! – слышалось сквозь тихие всхлипывания.
У обоих ручьем текли слезы.
Вспоминают ли они о прошлом?
И он и она время от времени запивают.
Может быть, это дань, которую они платят совести?
Совесть ведь берет и водкой…
Гребенюк и его хозяйство
Бродя по Корсаковской «слободке», вы непременно обратите внимание на маленький домик, удивительно чистенький, аккуратно сделанный, щеголеватый: имеется даже терраса.
Во дворе этого дома вы вечно увидите кого-нибудь за работой.
Или пожилая женщина задает корм чушкам, или высокий, сгорбленный, болезненного вида мужик что-нибудь рубит, строгает, пилит.
Пол, как стол, – чистоты невероятной. От двери к лавке положена дорожка.
На окнах пышно разрослась герань.
Стены, потолок – все это тщательно выскоблено, вычищено,