Темной капеллы, где плачет орган,

      Близости кроткого лика!..

      Счастья земного мне чужд ураган:

      Я – Анжелика.

      Тихое пенье звучит в унисон,

      Окон неясны разводы,

      Жизнью моей овладели, как сон,

      Стройные своды.

      Взор мой и в детстве туда ускользал,

      Он городами измучен.

      Скучен мне говор и блещущий зал,

      Мир мне – так скучен!

      Кто-то пред Девой затеплил свечу.

      (Ждет исцеленья ль больная?)

      Вот отчего я меж вами молчу:

      Вся я – иная.

      Сладостна слабость опущенных рук,

      Всякая скорбь здесь легка мне.

      Плющ темнолиственный обнял как друг

      Старые камни;

      Бело и розово, словно миндаль,

      Здесь расцвела повилика…

      Счастья не надо. Мне мира не жаль:

      Я – Анжелика.

      В сердце, как в зеркале, тень,

      Скучно одной – и с людьми…

      Медленно тянется день

      От четырех до семи!

      К людям не надо – солгут,

      В сумерках каждый жесток.

      Хочется плакать мне. В жгут

      Пальцы скрутили платок.

      Если обидишь – прощу,

      Только меня не томи!

      – Я бесконечно грущу

      От четырех до семи.

      Звон колокольный и яйца на блюде

      Радостью душу согрели.

      Что лучезарней, скажите мне, люди,

      Пасхи в апреле?

      Травку ласкают лучи, догорая,

      С улицы фраз отголоски…

      Тихо брожу от крыльца до сарая,

      Меряю доски.

      В небе, как зарево, вешняя зорька,

      Волны пасхального звона…

      Вот у соседей заплакал так горько

      Звук граммофона,

      Вторят ему бесконечно-уныло

      Взвизги гармоники с кухни…

      Многое было, ах, многое было…

      Прошлое, рухни!

      Нет, не помогут и яйца на блюде!

      Поздно… Лучи догорели…

      Что безнадежней, скажите мне, люди,

      Пасхи в апреле?

      Всё лишь на миг, что людьми создается,

      Блекнет восторг новизны,

      Но неизменной, как грусть, остается

      Связь через сны.

      Успокоенье… Забыть бы… Уснуть бы…

      Сладость опущенных век…

      Сны открывают грядущего судьбы,

      Вяжут навек.

      Всё мне, что бы ни думал украдкой,

      Ясно, как чистый кристалл.

      Нас неразрывной и вечной загадкой

      Сон сочетал.

      Я не молю: «О Господь, уничтожи

      Муку грядущего дня!»

      Нет, я молю: «О пошли ему, Боже,

      Сон про меня!»

      Пусть я при встрече с тобою бледнею,—

      Как эти встречи грустны!

      Тайна одна. Мы бессильны