Программируем счастье. Денис Владимирович Пилипишин
Читать онлайн книгу.
То есть, наблюдаемые факты необходимо вписать в картину мира, без этого их использование будет невозможно, а ценность – весьма невелика.
Как отмечал профессор В. В. Ильин, «естественнонаучные факты – это всегда усредненное статистическое резюме, частота появления определенного признака… Естественнонаучный факт… противопоставляется голому эмпирическому факту, представляющему реальное явление в конкретных условиях. Голый эмпирический факт – объективное, фиксируемое органами чувств событие, взятое не в интерпретированном, не в субъективно преобразованном виде. Примером голого эмпирического факта может быть чувственная фиксация явления отклонения стрелки на шкале прибора: “в момент времени t стрелка амперметра отклонилась от нулевого деления на 10 единиц вправо”. Однако возможные попытки истолковать явление потребуют его включения в контекст теории, дающей экспликацию факту (т. е. объясняющие его – прим. Д. П.)» [18;239].
Таким образом, итоговая картина будет зависеть о той модели (теории), которую мы выберем. Причем, как вы понимаете, можно получать разнообразные картины, давая одному и тому же опыту различные, порой – противоположные и несовместимые между собой интерпретации. Кроме того, и само существование фактов зависит от выбранной модели. Например, отмеченные случаи неожиданных отклонений маятника. Это факты или не факты? Смотря как считать. Если мы найдем убедительное объяснение этим нетипичным отклонениям, которое впишется в общую систему, тогда они станут фактами. В противном случае, когда объяснительная модель ничего не может сказать о причинах отклонений такого рода, они не будут рассматриваться как факты, их просто «спишут» на случайные явления, возникающие как погрешности. В результате именно объяснение и определит, что мы видим и во что мы верим.
Вообще, «эксперимент может подтверждать различные теории, находящиеся в отношении дополнительности, – одновременная опытная подтверждаемость корпускулярной и волновой теорий света.
Эксперимент не может служить основанием для установления предпочтительной истинности одной теории сравнительно с конкурирующей…
Эксперимент способен «подтвердить» ложную теорию, что вытекает из свойств логического следования, которое, запрещая импликацию лжи из истины, допускает импликацию истины из лжи. Так, будучи ложной, ньютоновская теория звука согласовывалась с действительностью в вопросе численного значения звука, и это представляло трудности при ее критике» [18;187].
При этом значимость, и даже сама возможность эксперимента зависит от исходных посылок. Ведь из приведенных выше рассуждений о материализме вытекает, что в рамках традиционной парадигмы такой эксперимент вообще незаконен и не может рассматриваться. Дело в том, что только когда мы допускаем равноправие сознания и материи, мы можем говорить об их двустороннем, «горизонтальном» взаимодействии. А при традиционном подходе сознание и материя не рассматриваются как