Взяв папку, Гуров вышел из кабинета начальника и генерала в свой. Очередная «дополнительная нагрузка» не вызывала у него особенного восторга, но спорить с руководством не приходилось.

      Сев за стол, он открыл папку и начал просматривать документы.

      Оперативники, несмотря на поздний час, сделали все очень добросовестно и в полном соответствии с правилами. Подробное описание места происшествия и положение трупа, опрос свидетелей, фотографии – все это имелось в папке.

      Поскольку наглядное изображение всегда лучше словесного рассказа, Лев решил начать с фотографий. Просмотрев их, он понял, почему генерал назвал способ убийства диким.

      На снимках был запечатлен человек, лежавший в луже собственной крови недалеко от лифта. Голова его была неестественно запрокинута назад, и разрыв между шеей и подбородком напоминал широко раскрытую пасть неведомого зверя.

      Протоколы опроса свидетелей, обнаруживших труп, почти ничего не добавляли к тому, что уже было известно от Орлова. Две девушки и три молодых человека, поздно вечером возвращавшиеся с дня рождения, почти слово в слово повторяли одно и то же. Никаких подозрительных звуков они не слышали, а когда открылись двери лифта, увидели тело и потеряли дар речи.

      Опросы семейной пары, у которой они были в гостях, а также разговор с сожительницей Березина, так и не дождавшейся его в тот вечер, тоже не поражали обилием фактов.

      Парень и девушка в отличие от своих друзей, не видевшие кровавой картины, долгое время вообще не понимали, зачем к ним пришла полиция и чего от них, собственно, хотят. А гражданская жена Березина, которой пришлось спуститься вниз, чтобы подтвердить, что убитый – действительно знаменитый журналист, от увиденного пришла в шок и вообще толком не смогла ничего сказать.

      Протокол ее допроса был самым коротким из всех, да и те немногочисленные фразы, которые там содержались, были явно отредактированы и подправлены оперативником, чтобы придать им хоть какую-то связность и смысл.