Вся история Фролова, советского вампира. Александр Семёнович Слепаков
Читать онлайн книгу.
игра фельдшерского воображения.
Между тем и фельдшер пришел в себя. Не очень он понимал, из-за чего так сильно перепугался: ну упала женщина в обморок, он не такое видел в жизни. Ну, ранки две на шее, может, она на вилы в темноте наткнулась или об какие-то ветки поцарапалась, или это, правда, какая-то от гусеницы аллергия.
Но к вечеру страх вернулся. Он всё-таки был опытным фельдшером и понимал, что ни вилы ее не царапали, ни на ветки она не натыкалась, а две маленькие влажные ранки стояли у него перед глазами, и веяло от них какой-то жутью. Человек на его глазах умирал. И умирал он от этих ранок. Такое предположение быстро превратилось в уверенность, которая основывалась не на аргументах, а на каких-то древних инстинктах. Фельдшер был простым деревенским мужиком. Вырос и воспитался на земле. И все его древние инстинкты были, так сказать, при нем.
В первых сумерках, когда молодайка Петрова засыпала в кровати, оставленная на всякий случай под наблюдением в багаевской районной больнице, фельдшер сидел в беседочке у комбайнера Трифонова, закусывал водку нежнейшим салом, в бутылке оставалось немного, но ждала вторая в холодке. Тогда-то в беседе с комбайнером, рассказывая ему всё это, фельдшер признался, и прежде всего – самому себе, что он увидел, и что это было. Тогда же и прозвучало в первый раз слово «вампир». Слово городское – не деревенское. Но фельдшер был всё-таки почти интеллигент. А поскольку он учился в ростовском медучилище, то можно про него вообще сказать, что он интеллигент без «почти», поэтому и выразился он по-научному, дескать, вампир. Комбайнер не возражал – вампир, так вампир. Главное, чтобы друг Федя, не расстраивался. Комбайнер, если по-честному, не верил в вампира. А вот Фёдор Игнатьевич, похоже, верил. По крайней мере, когда он оглядывался на сгущающиеся ночные тени, видно было, что тени эти его пугают. И хотя комбайнер по-прежнему не верил в вампира, всё это ему очень не нравилось.
Глава 9. Снова Елизавета Петровна
Во второй раз Фролов пришел к Елизавете Петровне сразу после того, как он побывал у Нинки Петровой, после чего и появились ранки, так испугавшие фельдшера. Елизавета Петровна как раз сидела поздним вечером и писала эти чёртовы учебные планы, страшно злясь на директрису школы из-за дурости: «Ну, скажи пожалуйста, программа каждый год та же самая, дети, ну, если не те же самые, то, по крайней мере, очень похожие, такие же маленькие говнюки и говнюшки, соответственно, мужского и женского пола. За чем писать новую программу? Что в ней может быть нового? Всё равно каждый год я им даю то же самое. У меня стаж 33 года! Что у меня может измениться?»
Она сидела в беседке, курила «Беломор», пыталась что-то выдумать, но не особенно напрягалась, а больше ругала директрису.
Неожиданно она обнаружила, что Фролов сидит напротив нее, и от него исходит ощущение спокойствия, удовольствия и даже какого-то опьянения. На себя – при жизни – он был совсем не похож: ни следа жирного живота, обвислых щёк. Мужчина лет сорока, здоровый, сильный, даже не лишенный привлекательности,