Превратись. Первая книга. Александра Нюренберг
Читать онлайн книгу.
из крошечной сумочки зеркало в собственную ладонь величиною – оно и помещалось в ладони. Распаковала: подцепила ногтем верхнюю целлофановую обёртку, затем ноготком стерла закраску с шифра. Поверхность принялась таять и светлеть. Казалось бы, зачем удивляться очевидному – Орс всходит из океана, Бриджентис ярче ночью, чем днём, а зеркала… они…
Так и есть. Проступил в зеркале её портрет – пока плывущий, мелькающий, но всё более ясный и отчётливый.
Она досадливо подумала, что не купила в запас ещё пару зеркал. Ненужное она мимоходом, покидая Парк, бросила в прорезь прозрачного, согласно правилу, чана у Восточной Калитки, где оно и растворилось.
Острое стёклышко вмонтировалось в молочную густую массу и принялось таять комком порошкового крема. Амальгама, хранящая память о последнем лице, показывала портрет, созданный второпях.
Смотреть на это не рекомендовалось, (но и не запрещалось). Вот Веда и смотрела. Под её взглядом лицо теряло живые краски, становясь призрачным, как лёгкие лики парковых обитателей. Будто кто вытирал запотевшее стекло. Глянули на неё из чана собственные глаза, да так напряжённо и вопросительно, что Веде сделалось даже слегка не по себе.
Растворение происходило медленнее обычного – чан был переполнен, а ускорителя давно не добавляли, нарушая норму. Лёгкий запах миндаля поднимался над подрагивающей и дымящей массой.
Веда решила ничего не говорить дома про Владимира.
Встретившись с ним через три дня, она пожелала отправляющемуся в дальнюю дорогу наилучшего сочетания обстоятельств. Разговор на этом закончился. В первый день весны медведь покинул город.
Опрометчивость акулы
Конечно, жить в посёлке не очень-то приятно, так как здесь живут с тобой под одним небом, то выкрашенным в детский голубой, то серым и низким, 22 тысячи человек. Не нужно обладать сверхъестественными математическими способностями, чтобы подсчитать, скольких из этих тысяч вы скоро будете знать в лицо. Вы будете знать держателей лавок, учителей местной школы, директора кинотеатра, богатых людей, бедных людей, не говоря уже об их складчине. И они будут знать вас.
Но, как не нами сказано, – всякая палка о двух концах. Есть в этом и нечто и не столь неприятное.
Вы, к примеру, можете себе позволить некоторую фамильярность, домашнюю вальяжность.
Так размышляла утром последнего дня марта Веда Львовна.
Именно эти размышления побудили её выйти на прогулку до утренней чашки кофе, не сменив домашнего халата на что-нибудь более подобающее. Впрочем, она прикрыла неглиже длинным плащом и накрепко стянула его на талии. Халата – вишнёвого или скорее лилового при утреннем свете – не стало почти видно.
На ногах остались домашние, обтянутые бархатом туфельки на босу ногу.
Утренняя прогулка началась.
Она спустилась к набережной и первым делом увидела художника. Веда сразу немного раздражилась, так как предположила, что он рисует море.
Дело в том, что посёлок имел счастье обладать