Отец, сестра и я одной породы,

      И нам одна цена. Ее ответ

      Содержит все, что я б сама сказала,

      С той небольшою разницей, что я

      Не знаю радостей других, помимо

      Моей большой любви к вам, государь.

      О, как бедна я! Нет, я не бедна —

      Любовью я богаче, чем словами.

      Даем тебе с потомством эту треть

      В прекрасном нашем королевстве. Ширью,

      Красой и плодородьем эта часть

      Ничуть не хуже, чем у Гонерильи.

      Что скажет нам меньшая дочь, ничуть

      Любимая не меньше, радость наша,

      По милости которой молоко

      Бургундии с лозой французской в споре?

      Что скажешь ты, чтоб заручиться долей

      Обширнее, чем сестрины? Скажи.

      Ничего, милорд.

      Ничего?

      Ничего.

      Из ничего не выйдет ничего.

      Так объяснись.

      К несчастью, не умею

      Высказываться вслух. Я вас люблю,

      Как долг велит, – не больше и не меньше.

      Корделия, опомнись и исправь

      Ответ, чтоб после не жалеть об этом.

      Вы дали жизнь мне, добрый государь,

      Растили и любили. В благодарность

      Я тем же вам плачу: люблю вас, чту

      И слушаюсь. На что супруги сестрам,

      Когда они вас любят одного?

      Наверное, когда я выйду замуж,

      Часть нежности, заботы и любви

      Я мужу передам. Я в брак не стану

      Вступать, как сестры, чтоб любить отца.

      Ты говоришь от сердца?

      Да, милорд.

      Так молода – и так черства душой?

      Так молода, милорд, и прямодушна.

      Вот и бери ты эту прямоту

      В приданое. Священным светом солнца,

      И тайнами Гекаты, тьмой ночной,

      И звездами, благодаря которым

      Родимся мы и жить перестаем,

      Клянусь, что всенародно отрекаюсь

      От близости, отеческих забот

      И кровного родства с тобой. Отныне

      Ты мне навек чужая. Грубый скиф

      Или дикарь, который пожирает

      Свое потомство[85], будет мне милей,

      Чем ты, былая дочь.

      Мой государь!

      Ни слова, Кент! Не суйся меж драконом

      И яростью его[86]. – Я больше всех

      Любил ее и думал дней остаток

      Провесть