В очах души моей, Гораций.

      Я видел раз его: краса-король.

      Он человек был в полном смысле слова.

      Уж мне такого больше не видать!

      Представьте, принц, он был тут нынче ночью.

      Был? Кто?

      Король, отец ваш.

      Мой отец?

      Спокойнее: сдержите удивленье

      И выслушайте. Я вам расскажу —

      Меня поддержат эти очевидцы —

      Неслыханное что-то.

      Поскорей!

      Подряд две ночи с этими людьми,

      Бернардо и Марцеллом, на дежурстве

      Средь мертвой беспредельности ночной

      Творится вот что. Некто неизвестный,

      В вооруженье с ног до головы

      И сущий ваш отец, проходит мимо

      Державным шагом. Трижды он скользит

      Перед глазами их на расстоянье

      Протянутой руки, они ж стоят,

      Застыв от страха и лишившись речи,

      Как громом пораженные, о чем

      Рассказывают мне под страшной тайной.

      Я стал на стражу с ними в третью ночь,

      Где, подтверждая это все дословно,

      В такой же час проходит та же тень.

      Мне памятен отец ваш. Оба схожи,

      Как эти руки.

      Где он проходил?

      По той площадке, где стоит охрана.

      Вы с ним не говорили?

      Говорил,

      Но без успеха. Впрочем, на мгновенье

      По повороту плеч и головы

      Я заключил, что он не прочь ответить,

      Но в это время закричал петух,

      И он при этом звуке отшатнулся

      И скрылся с глаз.

      Я слов не нахожу!

      Ручаюсь жизнью, принц, что это правда,

      И мы за долг сочли вас известить.

      Да, да, все так. Сейчас я успокоюсь.

      Кто ночью в карауле?

      Мы, милорд.

      Он был вооружен?

      В оружье.

      В полном?

      Во всем.

      И вы не видели лица?

      Нет, как же, – шлем был с поднятым забралом,

      И что ж, он хмурил брови?

      Нет, смотрел

      Скорей с тоской, чем с гневом.

      Он был бледен

      Иль красен от волненья?

      Бел,