Двадцать золотых королевских драконов – самых полновесных и магически защищённых монет Ритании – для сироты это была огромная сумма. Нанятому учителю я платила три золотых дракона в год, от налогов, как королевская сирота, я была освобождена. На одежду и питание мне хватало из доходов лавки. Мой дядя, несмотря на мой поступок, не прервал со мной деловых отношений, и редкие товары продолжали поступать в мою лавку.

      С учителем эльвинского мне так же очень повезло. Им я выбрала себе одного из постоянных покупателей – сухонького старичка, который, в силу возраста, уже не мог преподавать в нашей школе для богатых и "новых" аристократов, но частные уроки у него брали несколько отпрысков благородных и не очень семейств.

      Сначала магистр Леогаст не хотел брать в ученицы девчонку, да ещё и сироту. Но сначала три золотых дракона, которые были показаны, а затем мой впитывающий, как губка Изумрудных морей, разум, заинтересовали старого прохиндея, и мы с удовольствием занимались не только эльвинским языком, но и историей Ритании и Вольвгандта, а так же географией и литературой.

      Я, конечно же, не могла сравниться по своему уровню образования с представителями знатных семейств, обучающихся в школе, но и не осталась безграмотной девицей, одной из многих в нашей славной стране. Образование и государственная служба были прерогативой мужчин, наш король и его советники видели задачей женщины – ведение домашнего хозяйства и рождение детей. Мама мне рассказывала, что в Эльвинии она закончила Академию, и в стране было много женщин – докторов, женщин – учителей, и даже одна из фавориток эльвинского короля стала советницей. Но представить себе такое в Ритании было невозможно.

      Только спустя годы я понимаю, как было тяжело моей матери освоиться в патриархальном обществе и не сдаться: мама вела два комитета – помощи неизлечимо больным и помощи бедным семьям. Её в городе знали многие, поэтому было странно, что когда её убивали, не оказалось ни одного свидетеля! А ведь был день, когда на улицах полно народа. Тело мамы нашли за углом нашего дома. Её голова была отрезана. Сумочка была при ней, в которой ещё оставалось несколько серебряных волков – монеты, заимствованной у наших соседей – вольвгандцев.

      Так прошло ещё пару лет, а в шестнадцать моя судьба опять поменялась: в размеренную жизнь вернулся друг детства – Эдан! Когда он зашёл в лавку, я сначала не узнала в высоком светловолосом юноше своего друга по детским играм. Но его слова заставили моё сердце сжаться, а меня выскочить из-за прилавка и заключить парня в объятья:

      – Здравствуй, Эль!

      – Где ты пропадал столько времени?

      – Мы уехали в Риттенбург. Отцу там предложили хорошее место. А сейчас я и мама вернулись.

      – Извини, я не смогу сейчас долго с тобой разговаривать, много покупателей, а продавец заболел. Давай вечером встретимся?

      – Эль, вечером у меня дела, когда выздоровеет твой продавец?

      – Обещал,