Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал.

      Я любил, размышлял, воевал.

      Кое-где побывал, кое-что повидал,

      Иногда и счастливым бывал.

      Гнев меня обошел, миновала стрела,

      А от пули – два малых следа.

      И беда отлетала, как капля с крыла,

      Как вода, расступалась беда.

      Взял один перевал, одолею второй,

      Хоть тяжел мой заплечный мешок.

      Что же там – за горой? Что же там – под горой?

      От высот побелел мой висок.

      Сорок лет. Где-то будет последний привал?

      Где прервется моя колея?

      Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал.

      И не допита чаша сия.

      Луч солнца вдруг мелькнет, как спица,

      Над снежной пряжею зимы…

      И почему-то вдруг приснится,

      Что лучше мы, моложе мы,

      Как в дни войны, когда, бывало,

      Я выбегал из блиндажа

      И вьюга плечи обнимала,

      Так простодушна, так свежа;

      И даже выстрел был прозрачен

      И в чаще с отзвуками гас.

      И смертный час не обозначен,

      И гибель дальше, чем сейчас…

      Вот опять спорхнуло лето

      С золоченого шестка,

      Роща белая раздета

      До последнего листка.

      Как раздаривались листья,

      Чтоб порадовался глаз!

      Как науке бескорыстья

      Обучала осень нас!

      Так закутайся поте́пле

      Перед долгою зимой…

      В чем-то все же мы окрепли,

      Стали тверже, милый мой.

      Не нужен гений и талант,

      Что сам собою горд,

      А нужен труженик Атлант,

      Что мир воздвиг на горб.

      Стоит он, выпятив губу,

      По-бычьи пяля взор.

      И чует на своем горбу

      Косые грани гор.

      Земля круглее казана,

      А в ней огонь и лед.

      И океанская волна

      Ему за ворот бьет.

      А он стоит, багроволиц,

      Спина – под стать коню.

      И вдруг как гаркнет:

      – Люди, цыц!

      Неровно – уроню!

      Захотелось мудрым землянам

      Распрощаться с домом зеленым,

      Побродить по нездешним лонам,

      По иным морям-океанам.

      И