А если бы они взглянули за окно,

      Они б увидели великое пятно

      Вечернего светила.

      Растенья там росли, как дудки,

      Цветы качались выше плеч,

      И в каждой травке, как в желудке,

      Возможно свету было течь.

      Мясных растений городок

      Пересекал воды поток.

      И, обнаженные, слагались

      В ладошки длинные листы,

      И жилы нижние купались

      Среди химической воды.

      И с отвращеньем посмотрев в окошко,

      Сказал Фома: «Ни клюква, ни морошка,

      Ни жук, ни мельница, ни пташка,

      Ни женщины большая ляжка

      Меня не радуют. Имейте все в виду:

      Часы стучат, и я сейчас уйду».

      Тогда встает безмолвный Лев,

      Ружье берет, остервенев,

      Влагает в дуло два заряда,

      Всыпает порох роковой

      И в середину циферблата

      Стреляет крепкою рукой.

      И все в дыму стоят, как боги,

      И шепчут, грозные: «Виват!»

      И женщины железной ноги

      Горят над ними в двести ватт.

      И все растенья припадают

      К стеклу, похожему на клей,

      И с удивленьем наблюдают

      Могилу разума людей.

      Прошу садиться, выпить чаю.

      У нас варенья полон чан.

      Среди посуд я различаю

      Прекрасный чайник англичан.

      Твой глаз, Корнеев, навострился,

      Ты видишь Англии фарфор.

      Он в нашей келье появился

      Еще совсем с недавних пор.

      Мне подарил его мой друг,

      Открыв с посудою сундук.

      Невероятна речь твоя,

      Приятель сердца Агафонов!

      Ужель могу поверить я:

      Предмет, достойный Пантеонов,

      Роскошный Англии призра́к,

      Который видом тешит зрак,

      Жжет душу, разум просветляет,

      Больных к художеству склоняет,

      Засохшим сердце веселит,

      А сам сияет и горит, —

      Ужель такой предмет высокий,

      Достойный лучшего венца,

      Отныне в хижине убогой

      Травою лечит мудреца?

      Да, это правда.

      Боже правый!

      Предмет, достойный лучших мест,

      Стоит, наполненный отравой,

      Где Агафонов кашу ест!

      Подумай только: среди ручек,

      Которы тонки, как зефир,

      Он мог бы жить в условьях лучших

      И почитаться как кумир.

      Властитель