И прыгай с страха, с буйной дрожью,

      Мож, ощутишь в том силу Божью…».

      «Да я… – была ответа тара, —

      Я не боюсь огня и жара,

      Сперва ведь прыгают большие,

      Потом и мы вослед, другие…».

      Пошёл, разбег начать чтоб скоро,

      Избечь чтоб в трусости укора…

      Огонь, огонь перед глазами!

      И от обиды со слезами

      Помчал на пламя машинально…

      Все улюлюкали повально!

      Но под ногой попалась палка,

      И я споткнулся… И не валко

      В костёр и сел, на чём сидим мы,

      И еле выбрался, палимый,

      Хоть потушить имел стремленье,

      Штанов всё ж было опаленье…

      Ох, попадёт же от маманьки!

      Мне не избечь суровой баньки…

      И не пошёл в свою я хату,

      Пришёл к бабаньке, где заплату

      Она мне сзади пристрочила,

      И я смотрелся уж не хило,

      И смог домой идти смелее,

      Хоть не идти и всё ж милее…

      Пришёл. Вопрос мне первым делом:

      – Ты чуешь, пахнет, сын, горелым?

      – От печки, мамка, то, наверно… —

      И аккуратно и примерно

      Прикрыл её плотней заслонку,

      А сам быстрей, быстрей в сторонку

      Штаны свернул, на печь взобрался,

      А там уж был котёнок Вася,

      И мы заснули с ним моментом…

      Лишь новый день пришёл с рассветом,

      Мои штаны, глядь, были в стирке,

      И все заштопаны их дырки,

      Парчины, ног всегда подружки,

      Смотри‒ка, были уж в утюжке,

      И запах едкий в доме дыма

      Ушёл куда‒то напрочь мимо…

      «Ну, не заметила заплату,

      Не получу я, значит, плату,

      Что вдрызг прожёг весь зад штанишек».

      И счастья так вскипел излишек,

      Что замурлыкал голосишко,

      Ну, как весною соловьишко!

      Деданька видел зад мой красный

      И вид убитый и несчастный,

      Аль зад на медь похож был цветом,

      Иль потому, что рыж, при этом,

      Но звать меня он стал вдруг «медный»,

      Я ж улыбался, был не вредный,

      Но дружелюбно и с улыбкой

      От счастья плыл вкруг чудо‒рыбкой…

      А лето щедрое плодило,

      И всем с того приятно, мило…

      Природы дикой угощенья

      Любили все мы, без сомненья,

      И даже лук, что ели дикий,

      Не вызывал в нас страха крики

      Своею горечью ядрёной,

      Зато ватагою влюблённой

      Мы на красу вокруг смотрели,

      И птичьи радовали трели…

      Жевали клубеньки‒картошку

      Травы какой‒то понемножку,

      И не проглатывали в спешке,

      Смакуя, горечь сыроежки…

      Сласть ароматных сочных ягод

      Не приносила ртам ввек тягот.

      Гольцов ловили мы руками,

      Несли, сварила чтобы, маме.

      Ах, и вкусна из них ушица,

      Сама аж