.
Читать онлайн книгу.
ему, конечно, дороже и ближе. И противостоять этому бессмысленно и безнадежно.
Что же может означать этот странный зигзаг культуры от Шекспира и Моцарта к Мадонне и Шварценеггеру? Можно ли отыскать в истории какие-либо прецеденты, которые позволят усмотреть эволюционный умысел в загадочных, обескураживающих трансформациях? Примеры инфантилизации, яркие проявления задержанности в развитии хорошо известны в культуре, но наиболее наглядны они в животном мире, в процессах фенотипического регресса. Здесь упрощенные по сравнению с более сложными предками формы хорошо известны и рассматриваются в связи с неотенией – сохранением «личиночных» свойств, младенческих признаков у половозрелых особей. Резкая неотения (например, созревание половых органов на ранней личиночной стадии), отбрасывая конечные признаки или стадии развития, ведет к упрощению фенотипа, к регрессу. Такой вариант, конечно, возможен и в культуре (классический пример – императорский Рим).
Но именно неотения, видовой признак гоминид, позволила человеку вернуть цветовое зрение, нарастить головной мозг. В утрате характерной для конечных стадий жесткой специализации, в устранении запрета на радикальные мутации можно увидеть перспективы. Ещё в 1930-е годы в генетике высказывалась скандальная идея об обнадеживающих мутационных монстрах.
Выдающийся советский генетик Николай Константинович Кольцов полагал, что неотения повлекла за собой упрощение генотипа, но вместе с тем перевела в запас большое количество инактивированных генотипов[38], обеспечивающих высокую мутабильность человеческого типа. Эволюция, в том числе и культурная, – процесс кумулятивный. Культура не утрачивает невостребованные генотипы, она сохраняет их в спящих генах. На любой стадии регресса эволюционный процесс может переменить свое направление и снова стать прогрессивным.
Нынешняя очевидная культурная неотения, быть может, откроет путь к важнейшей психической трансформации, к освобождению от атавистических, первобытных установок, жестких культурных стереотипов. В таком движении, вполне вероятно, бытование искусства как феномена рациональной культуры приходит к финалу, к пределу, который отметит и завершение эры пророков – художников, направлявших веками человеческие устремления.
Основания к такому заключению дает и решительное вторжение в жизнь виртуальности, теснящей предметность, меняющей представления о телесности, ощущении, восприятии.
Экспансия экрана – передового агента виртуальности – сегодня порождает уродливые явления. Но и, конечно, открывает невиданные в природно-предметном мире возможности для душевного, духовного развития, которое тысячелетиями буксовало в христианском мире и столь же безнадежно долгими веками тлеет в классической культуре.
Изображение утопического общества в отечественном кинематографе
Елисеева Е.А, Москва, ВГИК
Отечественный
Проявление у взрослых особей черт, свойственных детским особям. Примеч. ред.