Лежачий полицейский. Юля Лемеш
Читать онлайн книгу.
Пшик. Ты – пшик, соображаешь? Ты появилась на свет ради пшика.
Тут я не выдержала. Захотела заорать: не срал бы по углам, было бы чище. Даже чашку в раковину не поставит! Но кидать обвинения, пусть и справедливые, сейчас не время. Он только еще больше разговняется. Кроме того, чего греха таить – я тоже не эталон чистоплотности.
Мама как-то неумно, но на полном серьезе предложила сфотографировать мою комнату и выставить ее во всей красе в Интернете. Мол, интересно, что народ скажет. Ха, удивить хотела. Не видела она, что творится дома у моих подруг. Я тогда жуть как расстроилась. Даже прибралась по-быстрому, пока она расчехляла фотокамеру.
Папа продолжал бурчать свой монолог. А я думала про маму.
Мне кажется, она шизик чистоты. И молчаливая, как сфинкс. Такие две отличительные черты характера. Иногда только по безукоризненно вылизанной квартире можно угадать ее присутствие. Даже жутковато становится. Вроде точно знаешь, что она дома, а не слышно. Бывает, за день из нее слова не вытянешь. Словно робот из будущего. Все делает, но молча. Когда все по дому сделано, сядет у окна, смотрит куда-то в небо. Словно ее выключили из розетки.
Иногда я фантазирую. Например, напротив нас живет умный и порядочный мужчина. Который видит мою маму в окне. Он такой весь из себя мудрый. Понимает, как маме скверно. И вот он специально встречает моего папу и говорит ему:
– Слушай, конечно, это не мое дело, но твоя жена жутко несчастлива.
– Отвали, пошел на… – Папа не желает ничего такого слышать.
– Раз так. – Мужик дает папе по морде, после чего у того происходит прозрение и он снова влюбляется в маму.
Хотя, нет. Все не так. Сначала в морду. А потом папа становится порядочным мужем. То есть уходит от нас к своей любовнице.
Напротив нашего дома нет никакого жилья. А мама так и сидит впустую, глядя в окно.
Я как-то тоже так попробовала. Выдержала минут пять, плюнула и снова принялась делать необременительную гимнастику под музыку. Маме музыка не нравится. Она ее беспокоит. Странно. В молодости она ходила на концерты полуподпольных рок-групп. Как-то раз она обмолвилась, что зря выбросила самопальные фото Цоя, БГ и прочих кумиров своей бурной молодости. Это она точно сказала – зря. Мне бы эти артефакты душу согрели.
Пару раз получилось вызвать ее на откровенность и послушать увлекательные подробности про тогдашний «Сайгон». Про рок-клуб и запрещенные концерты.
– Вот время было! Все запрещено, а народу по фигу на запреты. Музыка развалила систему!
Маме мои восторги показались полным наивняком. Особенно ее развеселила моя уверенность в романтике совка.
– Будто сейчас бороться не с чем. А «Сайгон»? Домашним девочкам там делать было нечего без проводника. У меня он был. Нелепый добродушный парень. Сборщик сплетен. Не музыкант. И матершинник жуткий. Из прекрасной интеллигентной семьи. Мы в институте вместе учились.
– А что с ним стало?
– Умер. Я до сих пор жалею, что как-то потеряла его из вида. Хотела потом найти, а он взял и