Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

      Десятого марта управляющим Московской епархией епископом Алексием запрещена общая исповедь.

      Это событие великого церковного значения.

      Как упорно, как настойчиво велась борьба за общую исповедь! Какие ведомые и неведомые препятствия встречали на своем пути защитники православной, частной исповеди, знает один Господь.

      В это воскресенье, после литургии, нами будет отслужен благодарственный Господу Богу молебен о прекращении церковного бедствия. Но мне хотелось бы еще раз разъяснить вам, от какого бедствия избавляет нас воспрещение общей исповеди, чтобы радость была полной, чтобы можно было бы каждому из вас, молясь и благодаря Господа за это избавление, всем сердцем участвовать в этом благодарении. В акте, воспрещающем общую исповедь, говорится:

      И далее предлагается пастырям быть терпеливыми в слушании грехов, чуткими к пониманию страданий исповедующихся, не забывать, что за каждую душу, которая приходит к духовнику, он даст ответ перед Богом. А потому предлагается не формально относиться к великому делу исповеди, а вложить в него свою душу. Колеблющихся укрепить, сомневающихся убеждать, слабых поддержать, отчаивающихся ободрить, падших поднять, озлобленных обласкать, – предлагается против каждой болезни найти духовное врачевание. И далее, указывая, что в последнее время стала практиковаться так называемая общая исповедь, епископ Алексий просит отойти от этой формы покаяния, т. к. в обычной обстановке пастырской деятельности общая исповедь недопустима, что пастырь должен взять на себя труд побеседовать с каждым духовным сыном в отдельности. «В наступающую четыредесятницу никто да не дерзнет через общую исповедь принимать покаяние своих духовных детей».

      Что же самое страшное в общей исповеди, и отчего мы избавляемся с ее запрещением?

      Здесь мы вновь возвратимся к вопросу, о котором часто беседуем и будем беседовать, – разумею обмирщение церковного общества, церковной жизни.

      Не говоря уже о том, что общая исповедь повреждала самое существо Таинства, что она нарушила церковные правила – словом, являлась вопиющим беззаконием, она наносила смертельный удар духовничеству, т. е. главному средству оцерковления человеческой жизни. И в самом деле. Наряду со всеобщим распространением так называемой общей исповеди было тяготение, как бы в противовес этому, к установлению совершенно иных отношений между пастырем и духовными детьми, иных, чем это установилось обычно в приходских церквах, как бы монастырский, старческий дух проникал в эти отношения.

      Пастыри стремились рассмотреть исповедь не только как разрешение грехов, но как духовное внутреннее руководство теми душами, которые приходят на исповедь.

      Чувствовалась необходимость