Сергий Радонежский. Личность и эпоха. К. А. Аверьянов
Читать онлайн книгу.
только на постой, а кормы себе и лошадям должны были покупать „ценою“, то есть по добровольному соглашению. На деле ратные люди и гонцы постоянно нарушали этот обычай и вызывали бесконечные жалобы населения… Население жаловалось, что гонцы и ратные люди берут кормы не ценой, а „сильно“, травят и вытаптывают лошадьми посевы и покосы и обжигают „хоромы“, то есть употребляют на топливо „нутро избяное“, все, чем можно обогреться».[212]
Очевидно, что одна из подобных фуражировок свиты волынских послов и нашла свое отражение в эпизоде «Жития» о «воях бесовьских». Не найдя продовольствия в уединенном скиту, вооруженная охрана послов покинула его. То, что речь идет именно о посольстве, подтверждает дальнейший рассказ Епифания, изложенный им, несомненно, со слов самого Сергия: «Не по мнозехъ же днехъ, егда блаженный въ хиже своей всенощную свою единъ беспрестани творяше молитву, вънезаапу бысть шум, и клопот, и мятежъ многъ, и смущение, и страх, не въ сне, но на яве».[213] Очевидно, на обратном пути заинтересовавшиеся литовские бояре, для которых затерянная в лесах церковь была в диковинку, пожелали увидеть одинокого отшельника.
Исходя из этого, данный эпизод следует датировать не 1372 г., как предлагает В. А. Кучкин, а 1349 г., то есть временем значительно более ранним. Для нас это представляется важным по нескольким обстоятельствам. Во-первых, выясняется, что Епифаний излагает события жизни Сергия в строгой хронологической последовательности. Во-вторых, оказывается, что отшельническая жизнь Сергия продолжалась много более тех двух лет, о которых принято говорить в литературе. Можно с уверенностью утверждать, что еще в 1349 г. преподобный жил отшельником. Тем самым еще раз подтверждается точность агиографа – в части его замечания, что он не знает, сколько лет провел Сергий в одиночестве.
Одинокая жизнь в лесу хотя и защищала отшельников от мирских соблазнов, но далеко не всякому была по силам. Даже простое поддержание существования и элементарного быта требовало постоянного напряжения. Отдавая должное суровому, подчас фантастическому аскетизму подобных подвижников, некоторые люди все же задаются вопросом: какова цель этих лишений? Ответ будет чрезвычайно прост: отшельники завоевывали себе внутреннюю свободу. Переживание красоты и величия Природы как Божьего творения у людей Средневековья было гораздо глубже, чем у современного человека. Полная тайн, по-своему истолкованная полузабытым язычеством, она органически входила в миропонимание отшельников. Только возвысившись над миром, человек достигал «мысленного рая» (по выражению одного из афонских монахов начала XIV в.), откуда выходил просветленным, радостным, с уверенностью, что уже вкусил сладость общения с Богом, воскресения души, проникновения в суть Божественного предопределения. Чувства, что охватывали людей, оказавшихся в подобной ситуации и выдержавших все испытания, лучше всего передают слова одного древнерусского книжника: «Мир распахся, и аз миру». Это же испытывал и Сергий. Епифаний
Подмосковье. Памятные места в истории русской культуры XIV–XIX вв. М., 1955. С. 32, 34.